12. Приязнь между наместником и губернатором

Державин был горячо рекомендован Гудовичу в особом письме от Безбородки. За него ходатайствовали также перед новым начальником граф Андрей Шувалов и его супруга. В конце марта генерал-губернатор возвратился в Рязань. В Петербурге оба будущие сослуживца произвели друг на друга наилучшее впечатление. Кроме того, Державину нравилось, что Гудович в бумагах своих везде ссылался на законы и только их брал в основание. «Чего же мне по моему нраву лучше?» — писал новый губернатор своему бывшему советнику Свистунову. Он радовался также, видя в предложениях наместника «единственно те требования, которые точно к его должности относятся, умеренность в изъяснениях и предоставление должной власти наместническому правлению». В июне он уже благодарил Безбородку и Воронцова «за спокойствие, которое нашел в Тамбовской губернии в сожительстве тамошнего общества и под начальством Ивана Васильевича»; последнего он тут же называл кротким, благорасположенным, справедливым и честным начальником. Вскоре после того Гудович провел неделю в Тамбове. «Он встречен был здесь с нелицемерною от всех радостью, — писал Державин к графу А.Р. Воронцову 5-го июля. — Кроткое его, простое и снисходительное со всеми обращение, образ мыслей благородный и поступки, на истинных правилах чести основанные, усугубили к нему внутренним всех благорасположением то почтение, которое по наружности начальникам отдается. Не знаю, оттого ли, что почувствована здесь во всей силе всеми и мною самим кротким и снисходительным его нравом совершенная разность против взмерчивых, горячих и самовольных начальников, но только скажу, так им все заняты, что изъяснить того вашему сиятельству не могу. Напротив того, и он кажется нами довольным. Весьма он счастлив и мы все, ежели возможем удержать навсегда таковые между нас расположения и спокойную жизнь, отчего и служба, конечно, будет иметь свои успехи. За сие же кому я более обязан, как не вашему сиятельству и графу Александру Андреевичу? Благодарность моя вам вечно в душе моей пребудет». Таким же образом благодарил Державин Ермолова и чету Шуваловых, восклицая в письме к графу Андрею Петровичу: «Осмелюсь попросту сказать: какая разница против бывшего моего начальника!»

Со своей стороны, и Катерина Яковлевна, хваля вообще дешевую и веселую жизнь в Тамбове, писала Капнистам: «Начальник очень хорош; кажется, без затей, не криводушничает, дал волю Ганюшке хозяйничать; теперь совершенный губернатор, а не пономарь». — «Я здесь против Петрозаводска подлинно душевно и телесно воскрес», — писал Державин на Пасхе к Поспелову, служившему прежде в Олонецкой губернии при Тутолмине, а теперь в петербургском губернском правлении. Надо заметить, что и губернаторский дом в Тамбове был просторнее и удобнее, и тамошняя жизнь сравнительно дешевле. Когда Державин позднее приглашал перейти в Тамбов петрозаводского чиновника Аверьянова, предлагая ему 400 руб., то он объяснял при этом, что там эта сумма «несравненно выгоднее, нежели петрозаводских 1000 руб.».

Довольство новою жизнью отражается и в веселом тоне всей переписки супругов за это время. Вот, например, как сам Державин шутил в письме к Капнистам от 4-го мая: «Гаврил, тамбовский губернатор, и Екатерина, тамбовская губернаторша, здравия вам желают и нарочного курьера в Кременчуг наведаться о здравье вашем отправляют, и о себе объявляют, что они очень весело и покойно поживают и всю петрозаводскую скуку позабывают, и вас к себе в гости приглашают, и бал для вас и пир сделать обещают» и т. д.

Наместник и губернатор оказывали друг другу разного рода любезности. Когда в Тамбове ожидали приезда Гудовича в половине июня, то Державин разослал циркуляр всем городничим и исправникам тех уездов, через которые генерал-губернатор должен был проехать. Сохранился написанный вчерне самим правителем наместничества ордер Козловскому городничему Овцыну: «Приуготовить что нужно, а меня, коль скоро в город приедет, чрез нарочного уведомить. Г. капитан-исправнику объявите тож, чтоб он о сем его высокопревосходительства прибытии был извещен и непременно встретил его на своей границе, потребное число лошадей приготовил, по сношению с ряжским или лебедянским капитан-исправником осмотрел мосты и дороги, и как скоро в округу его въедет, мне бы сразу дал знать как наискорее с нарочным».

Во время пребывания Гудовича в Тамбове на этот раз был праздник восшествия на престол, 28-го июня. К этому дню губернатор приготовил особо написанное им в честь начальника театральное представление. В конце галереи стоял храм, из которого, в подражание древнему афинскому обычаю, вышла группа детей, одетых в белое платье и увенчанных гирляндами, на встречу генерал-губернатора. После пропетого хором приветствия Гудовичу были поднесены: юношею, представлявшим Гения, венок из дубовых листьев, а девицею — корзина цветов, с изъявлением признательности «за оказанные обществу благодеяния». В Тамбове до сих пор помнят, что роль Гения, или «Ангела», как говорит предание, исполнял известный с того времени всему городу Иван Александрович Камбаров, умерший ста лет с лишком в 1876 году. Вечер кончился балом и иллюминацией, освещавшею три картины. На одной из них, изображавшей появление лучезарного Феба, была надпись: «Торжествуем приход своего благотворителя».

Гудович был в восторге от оказанной ему чести. Один из подчиненных Державина, Тютчев, находясь вскоре после того по делу в Рязани, писал ему: «Иван Васильевич по возвращении из Тамбова ежеминутно отзывался вашим угощением, которое ему показалось весьма приятным, и содержание всего приготовленного в честь ему читал публично, и столько часто повторял оное, что мне уже и рассказывать было нечего, и каждый знает понаслышке столько, как бы сами были свидетелями оного... Вчера было собрание у Алексея Андреича (Волкова, губернатора), и так случилось, что я с ним сидел особо. Материя дошла о Танбове; Алексей Андреич начал говорить, что если поправится Танбов, так это вами; я, будучи свидетелем, как вы трудитесь, рассказывал ему, что по приказу общественного призрения начала никакого не было и сколько вы стараетесь устроить к доставлению разных материалов, как для того, чтоб сумма оная имела оборот свой, так и для выгод танбовским жителям, в чем и он вам отдавал справедливость своим заключением, рассказывая также и свои заведения оными ж рабочими людьми» и т. п.

Из этих строк между прочим видно, что Державин уже тогда приступил к улучшению общественных зданий в губернском городе. Еще в мае шла переписка о постройке дома для народного училища, сиротского дома, богадельни, больницы, дома для умалишенных, рабочего и смирительного. Кроме того, перестраивали генерал-губернаторский дом, присутственные места, церковь, и планы посылались в Петербург Львову для сообщения их на просмотр выписанному императрицею из Италии архитектору Тромбара. В самом начале своего пребывания в Тамбове Державин просил Волкова прислать план построенного в Рязани дома общественных собраний (клуба, или, по тогдашнему, «редута»). Особенно же он с самого начала заботился об улучшении общественной жизни и воспитания.