3. Участие в совестных судах и опеках

Совестный суд, впервые введенный Екатериною II при новой организации губернского управления, был одним из тех учреждений, которыми она, как видно из ее собственных отзывов, особенно гордилась, называя этот суд могилою ябедничества. На долю Державина выпал жребий сделаться одним из видных деятелей в этом установлении. Было уже упомянуто о той репутации честного человека и неумытного судьи, какою он пользовался, начиная особенно со времени своего возвращения в Петербург оправданным после тамбовского губернаторства. Суворов называл его Аристидом.

Приобретенное им общественное доверие имело следствием, что его чаще и чаще стали избирать в совестные, или третейские судьи и поручать ему опеки. Еще ранее, в 1783 г., он по желанию братьев Демидовых участвовал в полюбовном решении семейной тяжбы их по имению, ценностью более миллиона; потом, в бытность правителем наместничества в Тамбове, он таким же образом окончил дело девицы Орловой (впоследствии по мужу Мосоловой) со вдовою Яковлевой. Великодушный поступок первой для удовлетворения противной стороны был по достоинству оценен просвещенным губернатором, и он так выразил Орловой свое одобрение: «Не оставлю я совестному суду объявить снисходительного намерения вашего. Приятно мне быть посредником между такими тяжущимися, как вы, что из малого своего капитала, на часть вашу достающегося, уделяете вы сопернице вашей 500 руб. и тем даете средства к примирению. Но то еще похвальнее, что сия щедрость ваша происходит из самого благородного источника, т. е. из любви к покойному вашему родителю, коею вы сохраняете память его от нарекания. Желательно б было, чтоб и все к совестному суду прибегающие были наполнены таковыми чувствованиями».

О деятельности Державина по тяжбе Дмитриева со Всеволожским было уже говорено. Могут заметить, что в этом случае он не всегда вел себя согласно с основною идеей примирительного учреждения. Но припомним, что взрыв его негодования и ссора со Ржевским вызваны были данным делу неправильным ходом и оказанною в нем явною несправедливостью, без чего, конечно, все обошлось бы мирно. Нам уже известно равным образом успешное посредничество Державина по претензии Мочениго на Сутерланде.

Особенно много тяжебных дел прошло через руки Гаврилы Романовича в царствование Павла. К числу лиц, поручавших ему решение своих споров, принадлежали: графиня Кат.Як. Мусина-Пушкина Брюс, И.И. Шувалов, графы Григорий Ив. Чернышев, А.Н. Самойлов, Матвей Федор. Апраксин, Федор Григ. Орлов, Соллогуб, английский купец Джемс (Ямес), Анна Александр. Лопухина, сыновья Л.А. Нарышкина и мн. др. Всех таких дел посредничеством его было решено до ста. С большою подробностью рассказывает он в своих записках, как ему удалось кончить третейским судом тяжбу по иску, предъявленному Маркловским (который при жизни Потемкина управлял имением его, Дубровной, в западном крае) на графа Самойлова и его сонаследников. Маркловский, через графов Кутайсова и Палена, успел склонить на свою сторону самого императора. Государь приказал немедленно решить дело в пользу истца, удовлетворив всю его претензию в 120 000 руб., составлявших итог неуплаченного ему покойным вельможей жалованья и другого числившегося на нем долга. Державин убедил наследников согласиться на выдачу по крайней мере половины этой суммы. Маркловский долго противился принятию такого предложения, но Державин внезапно предъявил предосудительный для чести его документ с угрозою тотчас же представить его императору: побежденный истец побледнел, затрясся и, ни слова не говоря, подписал приговор. Державин гордился множеством оконченных им полюбовно спорных дел. В старости, незадолго до смерти, показывая одному из молодых почитателей своих большую связку бумаг в своем кабинете, он говорил: «Вот что более всего меня утешает: я окончил миром с лишком двадцать важных запутанных тяжб; мое посредничество прекратило не одну многолетнюю вражду между родственниками».

Кроме того, в царствование Павла на Державина возложено было не менее 8 опек и попечительству именно: г-ж Фурсовых, названного уже гр. Чернышева, графинь Брюс и Матюшкиной, князей Гагарина (Ивана Алексеевича) и Голицына, Семена Гавриловича Зорича и г-жи Колтовской. Скажем несколько слов по поводу некоторых из этих опек.

Григорий Иванович Чернышев (впоследствии обер-шенк, ум. 1830 г.) был сын известного вице-президента адмиралтейской коллегии, пожалованного императором Павлом в небывалое до того звание генерал-фельдмаршала по флоту. Граф Иван Григорьевич (умер в 1797 г.) был тамбовским помещиком, и потому Державин еще в бытность свою губернатором того края имел особенное попечение о делах его имения. Мотовством сына они были приведены в совершенное расстройство: он впал в неоплатные долги и частным людям, и казне. Назначив Державина опекуном его, государь принял особенное участие в положении Чернышева и предоставил ему разные льготы в уплате долгов. «Таким образом, — замечает Державин, — нерешимый узел их вдруг развязался»: большая часть кредиторов согласились на предложенные посредничеством условия, и рассроченные долги были мало-помалу уплачены. При всем том Чернышев, по привычке к роскоши и расточительности, пожелал освободиться от попечительства, которое и было снято с него в 1806 году. Сохранилось подлинное письмо его от 4-го апреля: здесь он в самых теплых выражениях приносит Державину свою признательность, называя его своим благодетелем и обещая заявить в газетах, не только русских, но и заграничных, сколько считает себя ему обязанным. «Я не скрою в них, — говорит он, — ни единого из тех благотворений ваших мне, которыми вы успокоили жизнь мою и сохранили для потомства имение, доставшееся мне в наследство, уплатив более миллиона долгов и возвратив чрез выкуп родительский дом мой на немалозначащую сумму. Пусть всякий благомыслящий увидит, что вы из единого побуждения к соделанию добра ближнему предавались толиким заботам и попечениям для составления счастия многим славным фамилиям, и определит в сердце своем достойное вам воздаяние. Мне остается, в подкрепление чувств самой искренней моей вам благодарности, запечатлеть в душе моей на всю жизнь мою ваше имя и оставить оное детям моим в предбудущие времена незабвенным памятником».

Другой пример того, как лица, делами которых заведовал Державин, ценили его заботы о их интересах, представляет письмо графини Мусиной-Пушкиной Брюс, написанное ею в 1804 г., когда по прекращении его опеки она снова сама вступила в управление своим имением. «По возвращении моем в Россию и по рассмотрении в подробности дел моих, в попечительстве вашем состоявших, — писала графиня, — я с живейшими чувствиями удовольствия нашла, что ни самая малость относительно моих интересов упущена не была, доходы против прежнего ощутительно умножены, а в дополнение к тому, при всей расстроенности моего имения, в попечительство ваше поступившего, я с восхищением увидела, что заплачено до 165 000 рублей моих долгов, и наконец имение приведено в столь лестное положение, что я за таковые ваши ко мне благодеяния совершенно теряюсь в способах изъявить вам ту благодарность, которою я преисполнена».

Иногда Державин в качестве опекуна даже слишком увлекался заботами о выгодах своих доверителей, не обращая должного внимания на положение другой стороны. Из документов тамбовских архивов видно, что по делам лиц, имевших собственность в этой губернии, Державин, пользуясь своим служебным положением в Петербурге, старался производить давление на местные власти, однажды стращал губернатора докладом государю и в неурожайный 1801 год требовал полного оброка с крестьян графини Матюшкиной, тогда как в отношении к собственным своим крепостным он всегда поступал человеколюбиво. Нельзя также умолчать о жалобе, позднее поданной Неранчичем, братом и наследником Зорича, на опеку Державина с просьбой устранить его от управления шкловским имением. О ходе этого дела будет сказано в своем месте.

В назначении Державина опекуном и попечителем многих высокопоставленных лиц несомненно выразилось доверие императора Павла к его способностям и распорядительности в подобных делах. О деятельности его на этом поприще общественного служения есть и постороннее, весьма благоприятное для него свидетельство одного известного современника. Это — писанная в 1802 году записка А.М. Лунина «О дворянских опеках вообще и особливо управляемых сенатором Державиным». После изложения мер, принятых последним по порученным ему опекам и попечительствам, в этой записке замечено: «Таковыми благоуспешными и согласными с законами средствами не только недвижимые имения знатных дворянских родов от описи, разорения и продажи сбереглись, но и правительство было избавлено от нескольких сот продолжительных и весьма трудных к развязке тяжб и процессов».

Обременение Державина занятиями по опекам и попечительствам было причиною, что он весною 1800 года решился завести при своем доме особую контору, «где бы нужные для тех опек служители жительствовать могли». По этому поводу он просил у военного губернатора, графа Палена, разрешения сделать к своему дому несколько деревянных пристроек, так как он терял слишком много времени, посылая в разные части города за домоправителями и писцами, когда в них встречалась надобность по опекунским делам. Просьба эта была уважена. Впоследствии эти самые пристройки послужили к расширению помещений, в которых добродушный поэт давал приют многим из гостивших у него родных.