VII. Омут взбаламученный

1

Генерал-поручику господину Гудовичу в гор. Рязань.

Милостивый государь Иван Васильевич!

Не так, яко начальника моего, а яко благодетеля, всепокорнейше вашего высокопревосходительства прошу пожаловать к нам в Тамбов. Открылись весьма сумнительные обстоятельства.

Первое. В Тамбове, как вам ведомо, идет сооружение казенных строений: генерал-губернаторского дома, тюремного замка (заканчивается), театра, здания приказа общественного призрения и др. Подрядчиком по поставке кирпича является первой гильдии купец Матвей Бородин. Оный Бородин, получив крупную сложность денег из Казенной палаты, кирпич поставляет с великой задержкою, акромя того, его кирпич негодный, много боя, ломи, что для ведения строительства не годится. В свое время, ранее я обращался не один раз с просьбой к председателю Казенной палаты и вице-губернатору в одном лице господину Ушакову Михаилу Ивановичу, выдавшему деньги за кирпич Бородину, обратить на сие обстоятельство внимание, но господин Ушаков не внял мне и дело оставил без последствий, по причине чего возведение казенных строений приостановлено. А поскольку Казенная палата не в моем подчинении состоит, то я прошу вашего в. пр. вмешательства.

Второе. Неподалеку от Тамбова, в Медвежьем логу, мной обнаружена тайная винокурня, или корчма. А сия винокурня, или корчма, уже действует три года, вино же хлебной выгонки вывозится на продажу. Корчмой, или винокурней, на паях ведают опять же купец Матвей Бородин и, увы! — председатель Казенной палаты господин Ушаков. Поскольку оная винокурня ни через какие узаконенные списки не проходит, то сие обстоятельство дает мне право, уважая Устав о винокурении в Российской империи от 9 августа 1765 года, привлечь виновных начальных лиц, содержащих тайную корчму, к ответу, в силу чего они могут быть судом отданы в солдаты, а их имущество конфисковано. Однако я, памятуя о том, что в сие дело замешано важное по службе лицо, прежде чем в законном порядке чинить суд и расправу, решил почтительно просить в. высокопр. вмешательства и дачи начальственных указаний.

С нижайшим к вашему в. пр. почтением
Гавриил Державин».

2

Резолюция на письме Державина: «Секр. Николаю Осиповичу Лабе. Читать, принять меры по закону. Иван Гудович».

3

Грамотка «по секрету», пересланная генерал-губернатора секретарю Николаю Лабе от председателя Казенной палаты и вице-губернатора в одном лице господина Ушакова через губернской роты курьера Кузьму Облизьянина.

«Голубчик Николай Осипович, беда! Этот разбойник и варвар Державин ополчился на нас с Матвеем Бородиным, яко Навухудоносор. Подло, через крепостного человека моего, слабоумного парня, прознал про наши кубы и корчаги, что в Медвежьем логу, и послал генерал-губернатору изветный, лживый, по секрету, донос. А ты бы, голубчик и благодетель мой Николай Осипович, как получишь сию грамотку, то порадел бы за меня; отклонил бы от моей головы беду, не то быть мне бриту, отдану в солдаты и отправлену куда-нибудь на войну. Вместе с курьером, человеком мне верным, шлю тебе, милостивец мой, посылочку скромную, в ней золотишка и сребреца на тыщонку рублишек счетом. Не обессудь, благодетель ты мой, прими сей скромный дар, не из корысти посылаю, а от сердечной к тебе привязанности. А как далее дело пойдет, так за мной оно не станет, я ни перед чем не остановлюсь, чтобы подлые люди ничем не запятнали моего благородства как в жизни, так и в образе мыслей. Со своей стороны Матвей Петрович тож готовит тебе, голубчик, достойный к твоему именинному дню дар. Повезут его дар на семи подводах в мешках, ящиках, кадях, бочках и тюках — разнообразие щедрот земли Тамбовской, А Василий Христофорыч Хвощинский, начальник канцелярии губернского правления, тебе, отец родной, кланяется. Это он, добрый человек, о злокознях Державина меня предупредил, поскольку все письма, в том числе и по секрету, проходят через его достойные руки.

Михайло Ушаков».

4

«Генерал-губернатору господину Гудовичу — от секретаря Лабы

Репорт.

Довожу до сведения вашего в. пр., что приказ относительно установления тайного винокурения в Медвежьем логу Тамбовской губернии исполнен по закону, в точности, руководствуясь данной мне инструкцией. В дела кирпичного производства я не стал вмешиваться, предоставив людям Тамбова по своему высмотру разобраться на месте.

В Тамбове мной, секретарем, была составлена комиссия из почтенных особ советников губернского правления, Казенной палаты и гильдейского купечества. В комиссию был введен также городничий и комендант в одном лице, полковник и кавалер Булдаков. В составе означенной почтенной комиссии, имея под руками корчемную команду из 15 вооруженных солдат, я выехал в Медвежий лог, где, по письму действительного статского советника и начальника Тамбовской губернии г. Державина, должна была находиться тайная винокурня, или корчма. Вопреки же сведениям г. Державина, никакой винокурни в вышеозначенном Медвежьем логу не было обнаружено. Сумлеваясь в себе, радея казне и государыне, полагая, что означенная винокурня искусно упрятана, я велел солдатам корчемной команды прочесать лес вдоль и поперек с освидетельствованием каждого куста, колодины и пня. Однако и эти неукоснительные с нашей стороны действия не дали никаких положительных результатов, если не брать во внимание давнего пожарища, плотно прибитого дождями и поросшего кустарником, что дает основание думать, что здесь было какое-то строение еще в прошлом столетии.

Промерив, изучив, убедившись, что письмо г. Державина не соответствует истине и содержит в себе выпад или лживый донос на своих подчиненных, основанный, по-видимому, на мстительных чувствах, принижающих достоинство начальника губернии, я велел прекратить поиски и отбыть из лесного урочища.

С г. Державиным, ложно и наветно оповестившим наместничество о мнимой винокурне, по сему вопросу, действуя согласованно с данной мне словесной инструкцией, объясняться я не счел необходимым.

Вашего в. пр. секретарь
Николай Лаба».

5

На имя г.-губернатора г. Гудовича репорт г. Булдакова, коменданта и городничего, посланный в г. Рязань губернской роты курьером Кузьмой Облизьяниным и утерянный якобы при переправе через р. Цну (воспроизводится по уцелевшему в архиве черновому списку).

«...По указанию г. Лабы я был определен членом комиссии по выявлению и задержанию тайной винной корчмы в Медвежьем логу, которая, нанося денежные истери государыне, совокупно вредит народонаселению России путем его беспросветного спаивания в корыстных целях. А она, комиссия, осмелюсь доложить, велась попустительно и нечестно. Корчма как таковая имела свое существование, но хитрыми уловками и нечестными приказаниями г. Лабы заметена, укрыта и ложно показана, что ее ни в какие веки не было, в то время, когда она накануне была уничтожена посредством сожжения дотла. Сгорели деревянные строения, чаны и кади, бревенный палисад и часть леса, примыкающего к винной корчме. Медные и другие предметы, не поддающиеся огню, видимо, вывезены или упрятаны в землю. Кто сотворил сей злоумысел, мне неизвестно, но я догадываюсь, что сие совершено с ведома и согласия совладельцев корчмы: господ Ушакова и Бородина. Когда я усумнился и стал доказывать г. Лабе противное тому, что он обнаружил, то есть, что он ничего не обнаружил, то он, г. Лаба, нагло и дерзко смеясь надо мной в глаза, подвел меня к березке, посаженной ночью в землю на горячие уголья, и сказал, что пожар имел место в давнем времени, с тех пор тут целая березовая роща выросла. Я, освирепев на такое с его, г. Лабы, стороны бесчестие, наносящее престижу власти урон, стал ругаться и даже, пользуясь мужским обществом, допустил нескромность, на что г. Лаба изволил указать, как на разбой с моей стороны. Вынужденный высказать ответную справедливость, я заявил, что он, г. Лаба, антихрист и грабитель, его место не в наместничестве, а на галерах в море грести веслом под командою турских пашей и янычаров, ибо такого соотечественника не жалко послать на исправление, чтобы он интересы империи блюл, а не потворствовал людям. А г. Лаба в ответ только коварно усмехался.

Ввиду сей неправды, круговой поруки и заушательской лжи, роняющей честь и достоинство господина начальника губернии, изволившего сообщить о злоупотреблениях, осмелюсь высказать без лицеприятия требование повторить комиссию по выявлению тайной винокурни, или корчмы, из лиц воистину честных, а не коварных лжецов, каковым является этот черкашенин Лаба, коему ничего нашенское не дорого, акромя грабежа и видимой заинтересованной взятки. Злонарушители и обманщики должны быть наказаны. А над собой я, полковник и кавалер, воитель с Фридрихом II, бравший Берлин, отстоявший Тавр от посягательства турок, кавалер ордена Андрея Первозванного, я ни при каких обстоятельствах смеяться не позволю, ибо я государыне и короне служу честно, меня никто не изобличит в супротивном.

К сему Матвей Булдаков, полковник и кавалер».

6

«...Мной был послан, как вам ведомо, секретарь наместнического правления г. Лаба, который, совместно с избранной комиссией из достойных и почтенных лиц г. Тамбова, никакого тайного винокурения в указанном месте, то есть в Медвежьем логу, не обнаружил. В связи с изложенным, не яко ваш начальник, а как человек и доброжелатель ваш, имею честь высказать вам совет. Ваше служебное рвение и ревность мне понятны, и они заслуживают всяческой похвалы и поддержки. Но поймите и вы, милостивый государь мой, что вам, как начальствующему лицу, акромя достойного рвения по службе, надлежит быть и осторожно-осмотрительным, дабы не предъявить к подчиненным несправедливого обвинения, а также и снисходительным к их слабостям, ибо все мы люди и перед богом грешны. Передо мной на столе лежит пространное на вас челобитье, в коем вменяются вам в вину и ложный извет с целью поклепа из мести, недостойной начальственного лица, а также укрывательство в своем доме беглого человека из крепостных господина Ушакова, Босого Акима, коему вы нанесли тяжкие увечья с целью выманить из него ложные показания относительно винного завода, или корчмы. Действуя неосмотрительно, без должного снисхождения к людским слабостям, я должен был, исполняя свой служебный долг, немедленно дать указанному челобитью ход, то есть препроводить бумагу в правящие сферы для дальнейшего производства сыска о вменении вам вины превышения власти и самоуправства, осуждаемых в наш век просвещения и гуманитарных начинаний, столь благотворно воздействующих на жизнь общества. Но поскольку я в моих властных поступках руководствуюсь честью, совестью, а также заветами господа бога нашего Иисуса Христа, то я самолично порешил погасить сие дело в самом начале и прошу вас не возобновлять его. Одновременно с этим письмом к вам, милостивый государь, я в письменном виде обращаюсь и к г. Ушакову с советом забрать от меня свое челобитье, в правдивости которого я не сомневаюсь, обратно и покончить размолвку между вами полюбовным миром, как должно быть между благочестивыми христианами.

А за сим остаюсь покорным слугой вашего в. пр-ва
и доброжелателем Иван Гудович»