«Завеса лести раздерется, из Бога вскроется злодей...»

Гаврила Романович спрятал голову в ладони, зажал в тиски, потер виски, освобождаясь от теменной боли. В мозгу занозами ныли мысли об общем запустении и неустройстве в подведомственном ему наместничестве. Столько всего навалилось, что забыл когда последний раз брал в руки грифельную доску да рифмой поигрывал. Казенные здания мест присутственных пришли в полное обветшание. Дождь, снег, ветер насквозь проникают. Печи дымят, не греют, полуобвалились. Кругом лес, а дров не заготовлено. Куда ни кинь — косная медленность и нерадение упорное. Есть дома побогаче, а остальные — халупы под соломой, копнами по холмам и буеракам разбросаны — ни в ряд, ни в лад, а в разброд и разнобой. Строится каждый, как кому на ум приехало, ни плана, ни траектории. Домовладения есть, а бумаг нет, то ли захватчики, то ли самостройщики. Посему и податей не платят, тягот и повинностей градских не несут. Межевой комитет с землемерами такого наворопутили — сам черт ногу сломит, не говоря уж про горожан. Имения и землевладения еще ладно, а границы губернские — и те никак не определят. Вон на смежности с Пензой Алексеевка с Вернадовкой в два наместничества налоги платят, а рядом Песчаный Брод — никому, потому как нигде не числится. Между небом и землей, ни в аду ни в раю.

И таких сел невидимых по окружности неизвестно сколько. Купцы тамбовские капиталы прячут. Объявились по гильдиям на миллион, а податей с трехсот тысяч не наберется. Торговлишка скудна — красный товар, вина виноградные, какие поплоше, сало, мясо, кожи, шерсть. Ярмарки хоть и многолюдные, а шуму от них больше, чем казне прибавка.

Но главное — недоимки скопились несусветные. Главнейшие виновники — вельможи первейшие. Кого ни возьми — сам-перст! Не укусишь. Державин придвинул листок, поданный казенной палатой. До чего ж копиист каллиграф витиеватый, не пишет, а кружева вяжет. Перевернул лист — Семенов Петр. Явно о себе знать дает, желает замеченным быть — гляньте, какие таланты имею! Эхе-хе-хе, не перечень доимщиков, а регламент придворный...

Князь Волконский, вотчина Ахтырка — 36 тысяч долгу.

Князь Голицын, вотчина Большая Ведра — 29 тысяч.

Граф Шувалов, вотчина Малая Ведра — 28 тысяч.

Князь Шереметев, вотчина Покровское — 22 тысячи.

Графиня Воронцова, вотчина Борозда — 17 тысяч...

Гаврила Романович снял очки в черепашьей оправе. Читать расхотелось. Да и смысл?

Наизусть зналось. Если уж камергеры с сенаторами казну обделяют, то что с прочих спросить? Даже сам генерал-прокурор Вяземский в задолженниках ходит. Вспомнилось его пророчество питерское напутственное: «Ты там, Гаврила, смотри, в чужой монастырь со своим уставом не суйся — по сусалам получишь...» Знал наперед, что перед вот таким списком окажусь.

Нет, господа, закон на всех един — для охреяна первейшего и для князя светлейшего. Они там в столице империей управляют, а тут в имениях ихних управляющие заправляют, с них и спрос.

— Кондратий, вица ко мне и председателей палат казенной и уголовной, бегом. Явившимся объявил:

— Всех управляющих и приказчиков имений и вотчин и прочих торговых предприятий, накопивших доимки свыше пяти тысяч, незамедлительно, через исправников и ратманов водворить в тюрьмы долговые и не выпускать до полного расчета с казначейством. Господ помещиков и купцов предуведомите: по этому делу принимать не намерен никого, невзирая на ранги, титлы, чины и заслуги.

От вас, господа, любые пояснения и вопрошения также не принимаются. Прошу исполнять неукоснительно и доложить успехи мемориями и отписками к 1 ноября.

Откинулся устало в кресле. Пора и честь знать. Потер виски — не голова, а котел тяжести чугунной. Но в списке дел, намеченных на 11 июля 1886 года, значилось еще одно неотложительное, трижды уже отлагаемое. Достал из стола листки, пробежал глазами, вопросы давно набросаны, можно отправлять. Обмакнул перо и начал на чистом мелованном листе, с левого угла:

«Господам земским исправникам всех уездов
Тамбовского наместничества...

С Казанской еще гимназии (лет-то неисчислимо прошло!) всякий раз перед листом новым незамаранным испытывал щемящую неизведанность, что-то выйдет из-под руки? С самого приезда думал, а добрался лишь нынче. Какая губерния существовать может без топографического камерального описания подробного? Что человек без паспорта.

...Рассылаю вам, милостивые государи, программу описания, т. е. вопросы, по которым требуются сведения. Предписываю доставление ответов по частям, дабы не вдруг вам, оставя нужнейшие по должности вашей дела, заняться сим... Сей труд сделает вам особенную честь и память потомков.

В случае же, когда из которого селения будут ответствовать, что темно, невразумительно или несоответственно прямой силе вопроса, то в таком случае можете кого-либо из заседателей ваших послать в то селение и на месте против каждого вопроса сделать очистку.»

Первый топографический кадастр тамбовский составлен был той же осенью. К сентябрю требовавшиеся сведения доставлены были отовсюду, кроме Елатомского и Темниковского уездов. Сведения необходимы для службы гражданской, особенно камеральной, финансовому управлению пособляющей. Долго еще кадастр ценность приносил неоценимую. Каменскому желалось знать — сколько у него подданных, Державину — где и как они живут.