Глава III. Статс-секретарь императрицы Екатерины II — усердный помощник

В июле 1789 г. в письме к В.В. Капнисту Гавриил Романович с нескрываемой радостью писал: «Дело моё кончено. Гудович дурак, а ее умен»¹. Он ждал, чем буден награждена его «пострадавшая невинность» за «точное исполнение законов и за сохранение высочайших интересов»². После трехлетнего вынужденного безделья и судебного разбирательства в декабре 1791 г. Державин по совету Е.Р. Дашковой был назначен статс-секретарём императрицы в канцелярию по принятию прошений на высочайшее имя³.

Повышение уровня централизации и бюрократизации государственного аппарата России XVIII в. выразилось в сосредоточении максимального объёма власти в руках верховного правителя, усилении роли генерал-прокурора Сената и возрастании значения личной канцелярии императора, в которой концентрировались все вопросы внутреннего управления. Первая личная канцелярия появилась ещё при царе Алексее Михайловиче. Она существовала в виде Приказа великого государя тайных дел и контролировала деятельность высших государственных учреждений, послов и воевод.

При Петре I личная канцелярия приобрела совершенно иной статус. Стремление императора вникать во все сферы государственного управления инициировало появление в 1704 г. Кабинета или личной канцелярии монарха, в которой готовились многие указы и распоряжения. Неизменным руководителем петровской Канцелярии был кабинет-секретарь А.В. Макаров. В компетенцию секретаря, фактически второго лица в государстве, входили подготовка докладов по переписке с российскими послами за границей, с губернаторами, Сенатом и иными государственными органами; анализ рапортов и счетов от дипломатических представителей; контроль над расходованием текущих средств на дворцовые постройки и строительство портов; выплата жалования огромному количеству придворных слуг. Отдельным направлением в работе Канцелярии было принятие и рассмотрение жалоб и прошений⁴.

После смерти Петра I его Канцелярия просуществовала до конца правления супруги Екатерины I, а затем перестала функционировать. Она была возрождена лишь в 1741 г. Елизаветой Петровной. Возглавлял её тогда сановник петровской поры И.А. Черкасов. Все официальные обращения к императрице были возможны только через кабинет-секретаря, который принимал и докладывал ей все бумаги, поступавшие на высочайшее имя, писал на них ответы. Через личную канцелярию решались разнообразные вопросы: внешнеполитические, внутреннеполитические, военные, финансово-хозяйственные. Таким образом, при Елизавете Петровне личная канцелярия совмещала функции собственно канцелярии императрицы и элементы управления дворцовым хозяйством. Непременным атрибутом её работы являлся приём челобитных. Их принимали раз в неделю. Прошения рассматривались выборочно по усмотрению императрицы. После смерти И.А. Черкасова в 1757 г. кабинет-секретарем стал А.В. Олсуфьев.

После дворцового переворота 1762 г. личную канцелярию Екатерины II возглавил Г.Н. Теплов. Позже секретарями стали А.В. Олсуфьев и И.П. Елагин. Всех троих Екатерина хорошо знала и доверяла им. А.В. Олсуфьев служил в коллегии иностранных дел и помогал ей переписываться с матерью, что ей строго запрещалось, имел лёгкий нрав, чувство юмора и был прекрасно образован. Г.Н. Теплов, наставник К. Разумовского, обладал умением хорошо говорить и писать, был дружен с самой императрицей и С. Понятовским, был предан трону. Позже к ним присоединился С.М. Козьмин, ставший доверенным лицом царицы — лишь ему она доверяла перлюстрацию писем.

Многие её статс-секретари были блистательно образованными, талантливыми, занимались литературой, искусством, театром. Так, И.П. Елагин был писателем, поэтом и переводчиком. С.М. Козьмин занимался переводом научных трудов по юриспруденции. А.В. Храповицкий был поэтом. Талантливым администратором и дипломатом был А.А. Безбородко⁵.

Поначалу компетенция личной канцелярии Екатерины Великой не была чётко определена и в её круг, так же как и при предшественниках, входили разнообразные вопросы. Однако в июне 1763 г. монаршим указом было чётко определено её название: Кабинет её императорского величества для принятий прошений, — а также компетенция — принятие прошений на имя царицы через канцелярию статс-секретарей. Кабинет располагал собственными денежными средствами, из которых выделялись суммы на содержание слуг и чиновников из окружения императрицы, придворных актёров, художникам, музыкантов; выдавались займы дворянам, финансовая помощь лицам иных сословий, оказавших императрице особые услуги. Из кабинетских денег оплачивались некоторые значимые государственные и политические события, например, издательство «Наказа» на русском и немецком языках. Из его средств выплачивалось жалование статс-секретарям и аппарату их канцелярий⁶.

Императрица подробно и чётко определила порядок приёма прошений и исполнения её распоряжений по ним. Согласно инструкции челобитные принимались от всех сословий, секретарь должен был вести журнал, в котором фиксировал дату подачи и краткое содержание прошения, а после его рассмотрения — принятое решение. При устном докладе императрице секретарь излагал так называемый экстракт, т. е. суть вопроса, который не должен был превышать 80 листов. Все бумаги, выписки и резолюции по прошениям хранились в Канцелярии, просителям выдавались копии с подписью статс-секретаря. Канцелярии разрешалось принимать жалобы на работу государственных учреждений в случае волокиты с их стороны или отказа принять прошение. Исполнение по прошениям обычно выполнялось довольно быстро: в течение нескольких дней.

Для подготовки справки по делу статс-секретари имели право посылать запросы в высшие государственные учреждения. Ведь после резолюции императрицы оно передавалось для исполнения в соответствующее ведомство. Как правило, императрица не принимала никаких решений по делам тех просителей, которые не обращались прежде в судебные или административные инстанции.

Со временем сложилось несколько самостоятельных канцелярий, называемых по имени статс-секретаря⁷. Одновременно у Екатерины II могло быть от 3 до 8 таких помощников. У каждого был свой круг решаемых дел. Как правило, статс-секретари могли решать ряд текущих дел внутреннего и внешнего управления, оказывая помощь в государственных, научных и литературных трудах императрице⁸. Они принимали участие в подготовке текстов манифестов, указов и других государственных актов, ведали перепиской Екатерины II. Через своих секретарей царица контролировала работу государственных ведомств и чиновников: нередко из канцелярии на места посылались кабинет-курьеры для изучения обстановки, естественно, тайным образом. Императрица настаивала на персональной ответственности её секретарей, поэтому каждое дело они вели от начала до конца. Старшим из всех секретарей при Екатерине был А.А. Безбородко, обладавший феноменальной памятью, способностью быстро схватывать суть дела, готовить лаконичные и чёткие документы. Позже эта привилегия перешла Д.П. Трощинскому, сохранившему своё влияние и при Павле I и Александре I. При последнем он был назначен министром юстиции⁹.

Наименование «статс-секретарь», «кабинет-секретарь» было неофициальным, в документах эта деятельность называлась службой «при собственных её императорского величества делах», «у принятии прошений». Личная канцелярия императрицы была хорошим трамплином для последующего карьерного роста чиновников. Многих секретарей она награждала премиями, помимо годового оклада в 1 тыс. руб., орденами, землями¹⁰. В каждой канцелярии имелось от 3 до 9 помощников. В их число входили секретари, курьеры, переводчики, копиисты, канцелярские служащие¹¹.

Таким образом, эволюция личной канцелярии верховного правителя демонстрирует процесс абсолютизации власти. Фактически это был внесистемный государственный орган, поставленный над всеми остальными. Власть секретаря конкурировала только с властью генерал-прокурора Сената. Принятие прошений на имя Екатерины II было возрождением традиций Челобитного приказа XVI в. Это был способ обратной связи с населением, минуя центральные и местные уровни властной иерархии.

Изначально Екатерина планировала сделать Державина секретарём по доношениям из Военной коллегии, но узнав о серьёзных нарушениях в Сенате, решение поменяла¹². Державину, назначенному в 1791 г. статс-секретарём по принятию прошений, Екатерина дополнительно поручила наблюдение за законностью решений Сената. Гавриил Романович в первые два месяца каждую субботу высказывал замечания Сенату через собираемых у себя обер-прокуроров. После жалоб сенаторов на слишком жёсткий контроль, Екатерина велела докладывать об ошибках в работе Сената ей лично каждую неделю. Такое ревностное служение закону стало поводом для рождения придворной сплетни: будто бы Екатерина назначила Державина править Сенатом. В каждой сплетне есть доля истины: действительно, по словам самого Гавриила Романовича, в его руках в течение двух лет была сосредоточена власть генерал-прокурорская и докладчика, чего никогда не бывало ни до, ни после него.

Вновь порядочность, честность и беспристрастность Державина были востребованы. Теперь он контролировал решения Сената, разбирал запутанные и задавненные судебные дела. О масштабе работы Державина на этом очень престижном и ответственном посту даёт представление реестр дел и меморий (сводных справок) Сената за 1792—1794 гг. За неполных два года работы личным секретарём (с декабря 1791 г. по сентябрь 1793 г.) Державиным было подготовлено 38 сброшюрованных книг по рассмотренным им вопросам. Резолюций императрица наложила на 4 дела в 1791 г., 346 — в 1792 г., 135 — в 1793 г. Меморий Сената, подготовленных для монархини, было составлено за 1791—1792 гг. — 15, 1793 г. — 13¹³. За 1795 г. Державин рассмотрел 28 прошений, но уже в качестве сенатора межевого департамента¹⁴. О внушительном объёме возложенных на него дел свидетельствует довольно большой штат его канцелярии — 10 человек, в то время, как у других секретарей их было от 5 до 9 человек¹⁵. Надо отметить, что некоторые служащие, узнавшие, что Державина назначили статс-секретарём, стали проситься работать под его начальством, что, несомненно, свидетельствовало о высоком его авторитете в среде рядового чиновничества¹⁶.

Исследование О.Г. Левенштейна об этом периоде служебной деятельности в начале 2000-х гг. было значительно дополнено М.Ю. Пёрышкиным, который продолжил детальное изучение фондов РГАДА, в особенности фонда № 1239 «Дворцовый отдел». Он дополнил ценными сведениями информацию о деятельности Державина на этом посту. Помимо общеизвестных и громких дел иркутского генерал-губернатора И.В. Якоби, обвинённого в 1783 г. в антигосударственной активности и отданного под суд, стараниями Гавриила Романовича оправданного в 1792 г.; придворного банкира Р. Сутерланда, безвозвратно ссужавшего государственными деньгами высокопоставленных чиновников императорского двора и членов царской семьи, обвинённого в махинациях с банкиром Моцениго; механика И. Кулибина, за которого заступался Державин от несправедливых нападок главы Академии наук Е.Р. Дашковой, историк собрал сведения о рутинных делах поэта-чиновника. Именно их анализ и позволяет представить действительную картину повседневных служебных забот Гавриила Романовича.

На примере изучения журнала прошений за 1793 г. М.Ю. Пёрышкин сообщает, что за январь-сентябрь в канцелярию Державина было подано 116 прошений. По социальному статусу просители были в основном из дворянства, купечества, мещанства, встречались среди них представители крестьянского сословия¹⁷. Систематизировав все прошения, он сделал вывод о том, что большая их часть была посвящена просьбам о внеочередном рассмотрении дел, вопросам выдачи жалованья, награждения чинами и наградами за службу, о пожаловании земель, земельные споры. Среди просьб встречались вопросы смены социального статуса, о переселении, о помиловании, о крещении иноверца, о разрешении устроить частную типографию и др.¹⁸

Полные реестры всех прошений, поступивших в канцелярию Державина, хранятся в рукописном отделе ИРЛИ РАН. Внимательное изучение Генеральных реестров прошений, поданных в его приёмную в 1791—1793 гг., позволило нам существенно скорректировать и дополнить имеющиеся исследования о статс-секретарстве Гавриила Романовича. В частности, сводные реестры демонстрируют истинные масштабы деятельности Державина в качестве личного секретаря императрицы. Так, по их данным за половину декабря 1791 г. было рассмотрено 12 прошений, за январь-декабрь 1792 г. — 574 прошения, за январь-декабрь 1793 г. — 289 прошений¹⁹. Таким образом, за неполные два года через руки Гавриила Романовича прошло 875 прошений!

Вся информация из двух больших реестров нами была систематизирована по трём основаниям: определён сословный статус просителей, суть их проблемы, определена ежемесячная интенсивность работы канцелярии по принятию прошений. Результат анализа отражён в диаграммах.

Рис. 1. Социальный статус обратившихся в канцелярию статс-секретаря Г.Р. Державина в 1792 г.

Первая диаграмма «Социальный статус обратившихся в канцелярию статс-секретаря Г.Р. Державина в 1792 г.» (рис. 1) демонстрирует, что подавляющее количество просителей были дворянами (386 прошений, или 67%). На втором месте находились представители купечества и мещанства (76 прошений, или 13%). Мы сознательно не стали выделять мещан в отдельную сословную группу, т. к. нередко они подавали жалобы совместно с купцами. На третьем месте по активности подачи прошений находились иностранцы (49 прошений, или 9%), преимущественно дворянского происхождения. Хотя среди них встречались и купцы, и люди «свободных профессий» (актёры, музыканты, художники), представители интеллигенции (учёные и врачи). Далее следовали группы государственных (33 прошения, или 6%) и владельческих крестьян (12 прошений, или 2%). Представители духовенства не являлись частыми просителями: от них поступило всего 6 прошений или 1%, — также как от инородцев России (4 прошения, или 1%) и казаков (3 прошения, или 1%). Группа государственных крестьян, в свою очередь, может быть дифференцирована на собственно казённых (13 прошений), однодворцев (11 прошений)²⁰, экономических (7 прошений)²¹ и ясашных крестьян (2 прошения)²². Один из просителей был учёный. Среди инородцев были башкиры, татары и армяне. Одно прошение поступило от анонимного просителя.

Вторая диаграмма «Социальный статус обратившихся в канцелярию статс-секретаря Г.Р. Державина в 1793 г.» (рис. 2) отражает некоторые изменения: на второе место после дворян (200 прошений, или 68%) по интенсивности подачи жалоб вышли иностранцы (27 прошений, или 9%), а купцы с мещанами с небольшим отрывом переместились на третье место (26 прошений, или 9%). Крепостные крестьяне (13 прошений, или 4%), по сравнению с прошлым периодом, активнее стали обращаться с жалобами, преимущественно относительно размежевания земель. Доля жалоб от государственных крестьян (особенно однодворцев), напротив, снизилась (10 прошений, или 3%). Ясашные крестьяне подали всего 2 прошения, а от экономических крестьян не поступило ни одной жалобы. Немного больше, по сравнению с предыдущим годом, поступило обращений от инородцев Российской империи (6 жалоб, или 2%). Духовенство обратилось в монаршею приёмную лишь 3 раза (1%). По одному прошению было подано от казачества и еврейского населения Белорусской губернии. Последние просили помилования за незаконное обвинение их в тайном провозе товаров.

За 1793 г. выделяется группа лиц с неустановленным социальным статусом: он не был указан в прошении. Среди них присутствовали два актёра, балетмейстер, столичный садовый мастер, кастелянша Зимнего дворца. Эту группу условно можно назвать придворные служащие. Одно прошение поступило от некоего плотника, который просил записать его в купцы. Среди инородцев были татары и уфимские башкиры.

О содержании прошений за 1792 г. даёт представление третья диаграмма (рис. 3). В ней представлены такие основания челобитных, как земельные споры (91 прошение, или 16%), которые касались вопросов размежевания, тяжбы из-за пользования различными хозяйственными угодьями (лесом, выпасом, водопоем для скота и пр.). Просителями по этому поводу являлись практически все сословия. Особенно много просьб по вопросам землевладения и землепользования поступало от дворянства и крестьянства.

Рис. 2. Социальный статус обратившихся в канцелярию статс-секретаря Г.Р. Державина в 1793 г.

На втором месте по частоте стояли просьбы об оказании материальной помощи («о пропитании», «оказании монаршего милосердия») (89 прошений, или 11%). Просителями по этой категории просьб преимущественно являлись дворяне, иностранцы, оказавшиеся на российской службе и попавшие в затруднительное материальное положение, купцы, крестьяне. Как правило, в прошении указывались причины материальных проблем (вдовство, сиротство, судебные издержки, разорение, пожар, растрата имущества родственниками и пр.). Разновидностью просьб о финансовой помощи были прошения о прощении долга.

На третьем месте стояли просьбы о содействии в судебном разбирательстве дел (62 прошения, или 11%), указание на волокиту в судах или неправильное решение дел. Основанием для обращения к царице служило систематическое уклонение ответчиков являться в суд. О высокой степени доверия к Державину говорит и то, что нами было выявлено 5 прошений, в которых заявители просили передать их судебные споры на рассмотрение Гавриилу Романовичу, т. е. просили его выступить медиатором.

На четвёртом месте стояли просьбы о предоставлении награды в виде очередного служебного чина или ордена (58 прошений, или 10%). Указывались варианты наград поместьями, крестьянами и деньгами. Авторами таких прошений были дворяне военной и статской службы, купцы и крестьяне, оказавшие императрице или государству услуги (например, в русско-шведскую войну 1788—1790 гг.). Просьба о награде для дворян того времени не была зазорной, т. к. некоторые были обойдены чинами и наградами из-за невнимательного начальства. Вспомним, и Державин не постеснялся попросить чин у Екатерины за разработанный им в 1782 г. устав экспедиции о государственных доходах, «незамеченный» А.А. Вяземским.

Следующим распространённым основанием для челобитных были жалобы на притеснение начальства и властей (56 прошений, или 10%). Жалобщиками выступали все сословия, но больше жаловались дворяне, купцы, мещане, государственные крестьяне. Например, один мещанин сообщал о том, что казённой палатой он был определён в работный дом на 100 лет.

Рис. 3. Содержание прошений за 1792 г.

Достаточно много прошений было о рассмотрении их дел в Сенате во внеочередном порядке (38 прошений, или 7%). Повышенный уровень бюрократизации приводил к тому, что многие дела в Сенате рассматривались годами, что заставляло просителей обращаться с личными просьбами к императрице.

Споры по торговым делам (33 прошения, или 6%) преимущественно являлись основанием для подачи прошений купцами, мещанами, иногда дворянами, занимавшимися винными откупами и промышленностью. Просьбы относительно прохождения и завершения службы (28 прошений, или 5%) касались вопросов определения на место, перевода на другую должность или в другую губернию, разрешения поехать в отпуск по болезни или семейным делам. Просителями были в основном дворяне, бывшие военные чины, просившие определить им какое-либо штатское занятие. Наследственные споры составляли основу для 25 прошений (4%). Заявители указывали на неправильное составление или исполнение завещаний умерших родственников, на проблемы оспаривания их наследственных прав иными наследниками и пр.

Большой интерес представляет группа прошений, определённая нами в прочее (22 прошения, или 4%). Например, среди них встречались обращение о подтверждении преимущественного права на производство рижского бальзама, жалоба дворянина на оскорбления со стороны другого дворянина, на обесчещивание дочерей, разрешении отпустить на волю крепостного крестьянина, о прощении за неправильное венчание с одеванием кольца невесте не на правую, а на левую руку, об утверждении Устава общества вспоможения вдовам и сиротам, о разрешении денежных сборов в протестантской общине, жалоба крестьян на помещика, просьба о разрешении устроить типографию на иностранных языках и др.

Представители дворянского сословия нередко обращались к царице за назначением пенсии (19 прошений, или 3%) или жалования/его прибавки (11 прошений, или 2%). Претендентами на получение пенсиона от государыни были, как правило, лица приближённые к ней или заслужившие это право своей службой. Все прочие получали пенсии от того ведомства, где служили до выхода со службы, или получали единовременное пособие по усмотрению Екатерины.

Вексельные, а равно иные денежные споры (15 прошений, или 3%) отражали уровень товарно-денежных отношений в среде дворянства и купечества, уровень культуры исполнения обязательств. Как правило, речь шла о невыполнении обязательств по вексельным платежам, невыплате долгов и пр. Встречались прошения дворян о помиловании (10 прошений, или 2%), о возврате в дворянское сословие и всех сословных привилегий. Немного прошений связано со сменой социального статуса (7 прошений, или 1%). Как правило, об этом просили крепостные крестьяне, недавно переведённые из категории государственных — они просили вернуть их в казённое ведомство.

Замыкает категории прошений группа обращений гражданско-правового характера (всего 10 прошений, или 2%): по имущественным спорам (о движимом имуществе), опекунским делам (просьбы назначить опекунов или освободить от опеки) и семейным конфликтам (жалобы дворянок на притеснение со стороны мужа).

На декабрь 1791 г. мы диаграмму не строили из-за непродолжительности периода — Державин был назначен в это ведомство 11 декабря 1791 г. Укажем лишь то, что из 12 просителей 10 были дворянами, один — купцом, другой — инородцем. Прошения распределились следующим образом: 3 касались служебных дел, 2 — споров о земле, 1 было о притеснение начальства, 1 посвящено торговому делу, по одному прошению было подано относительно назначения пенсии и жалования, по одному прошению посвящено семейным и наследственным вопросам, 1 дело относилось к категории прочее.

Рис. 4. Содержание прошений за 1793 г.

Тематика прошений в 1793 г. существенно не изменилась (рис. 4). По-прежнему на первом месте были споры о земле (51 прошение, или 18%), на второе место вышли просьбы о награде (38 прошений, или 13%), на третьем месте находились просьбы о выделении материальной помощи (34 прошения, или 12%). Заметно больше по сравнению с 1792 г. поступило просьб о внеочередном рассмотрении дел в Сенате (30 прошений, или 10%). На притеснение властей и начальства жаловались 21 раз, что составило 7% от общего количества поданных прошений. Отмечалось снижение подобных жалоб на 3%, что свидетельствовало о некотором улучшении работы чиновничества. Аналогичное количество прошений поступило по судебным спорам (21 прошение, или 7%). Их количество тоже снизилось по сравнению с предыдущим периодом. Некоторые дворяне (6 прошений) настаивали на том, чтобы их дела были непременно переданы на рассмотрение Державину.

Просьб по службе было 15 (5%). На 1—2% увеличилась категория прошений о выделении жалования (13 просьб, или 4%) и о назначении пенсии (11 прошений, или 4%). Гораздо меньше было подано прошений по торговым спорам (8 жалоб, или 3%), что в целом демонстрировало снижение активности купечества и мещанства в подаче жалоб. Вексельные и денежные споры были немногочисленны — 8 жалоб, или 3%. Наследственные споры (13 жалоб, или 3%) были также на уровне с прошлым годом.

Просьб о помиловании (5, или 2%) было как и прежде немного. Не распространены были просьбы о смене социального статуса: с такими прошениями обратились 3 человека, что составило 1%. В группе семейных споров было лишь одно, поступившее от дворянки, которая жаловалась на распутство мужа. По опекунским делам также была подана одна просьба. По имущественным спорам в 1793 г. не поступило ни одного прошения.

Группа прочих прошений (18) составила 6%. Из них отметим записку дворянина о причинах целесообразности для Российской империи обратить в подданство народы Албании и Герцеговины, присоединённых в результате войн с Турцией. Ещё один дворянин отличился тем, что подал записку с рациональным предложением использовать на фабриках в качестве ваты шелкоподобный пух, который выращивали в Петергофе. Другой представитель привилегированного сословия обращался за разрешением продавать алкогольную продукцию своего завода. Один из составителей «Юности честное зерцало»²³ Тимофей Мальгин просил выдать жалование за написание этой книги. Один из купцов просил позволения переселиться на новоприобретенных земли в Крыму. Дворянин просил разрешения организовать типографию, которая издавала бы литературу на восточных языках. Придворная кастелянша просила освободить её от службы, а на её место взять дочь.

Очень интересно прошение брата Ангелины Софиану, который обратился к Екатерине II за помощью освободить из тюремного заключения на о. Корфу свою сестру, которая вышла замуж за лидера освободительного движения греков против турецкого гнёта Ламброса Кацониса, в то время укрывавшегося в Венецианской республике. Личность самого Кацониса (в прошении он назван Каццони) очень интересна. Он родился в Центральной Греции, в юности поступил на русский флот, участвовал в военных действиях русской армии в Греции во время русско-турецких войн 1769—1774 гг., 1787—1792 гг. За успехи был награждён чином полковника и орденом Святого Георгия IV степени, а также имением в Крыму. После неудачного подпольного сопротивления на родине в 1794 г. переехал в г. Херсон. Его потомки в России отличились на военной службе. Правнук Спиридон Александрович Качиони был известным юристом и свояком художника И.К. Айвазовского.

Следующая диаграмма демонстрирует распределение жалоб по месяцам в течение 1792 г. и динамику работы канцелярии Державина (рис. 5). Согласно её данным видно, что большая часть прошений была подана в январе, марте и апреле, меньше всего обращались с прошениями в сентябре и декабре. В остальные месяцы среднее количество прошений составляло 40. В среднем Державин в месяц разбирал до 49 жалоб. Учитывая, что секретарь дежурил в приёмной императрицы раз в неделю, то в среднем в неделю поступало 12 прошений, включая те, которые поступали по почте.

Рис. 5. Динамика подачи прошений за 1792 г.

Аналогичная диаграмма за 8 месяцев 1793 г. отражает наиболее интенсивные периоды в работе канцелярии Державина — март, июнь и июль, а также наименее напряжённые — апрель и август (рис. 6). В августе было разобрано меньше всего дел, т. к. именно в этом месяце он был уволен с должности статс-секретаря. В среднем в месяц Державину приходилось рассматривать до 36 прошений.

Рассмотрим некоторые группы прошений, ярко иллюстрирующие проблемы российского общества второй половины XVIII в., которые составляли предмет каждодневной работы статс-секретаря Державина. Начнём анализ с категории жалоб на притеснения начальства и властей. В январе 1792 г. к императрице с прошением обращался прапорщик Кирилл Вершинин, чиновник нижнего земского суда Казанского уезда. Он сообщал, что во время его отлучки по служебным делам в его городском доме в г. Казани прятались от полиции два преступника. Его начальство расценило это как укрывательство и предало Вершинина уголовному суду. Уездным и верхним земским судом, а также уголовной палатой суда он был признан невиновным, т. к. обстоятельства дела доказывали его непричастность к сознательному укрывательству беглых разбойников. Однако генерал-губернатор кн. П.С. Мещерский был не доволен таким решением суда, забрав дело из судебной палаты, передал его на рассмотрение Сенату. Вершинин был отрешён от должности, и ему было запрещено покидать Казань. Чиновник жаловался на такое притеснение вышестоящего начальства. Он писал, что его д. Малинка в три крестьянских тягла осталась без присмотра, а он лишён средств к существованию. В соответствии с описанным бедственным положением Вершинин просил рассмотреть его судебное дело «не в очередь», т. е. во внеочередном порядке²⁴.

Ещё более сложным было дело надворного советника Тимофея Штукарёва, обратившегося к императрице весной 1792 г. Из его прошения мы узнаём, что он 46 лет находился на государственной службе, начав её солдатом армейского пехотного полка. В период с 1746 по 1770 гг. он дослужился до секунд-майора. После отставки был задействован в строительстве Зимнего дворца: наблюдал за работами, приходом и расходом «знатных» денежных сумм. Нареканий в его адрес на этом месте работы не поступало, а даже, наоборот, за честное выполнение поручений он был награждён аттестатом. В 1773 г. был назначен товарищем воеводы в г. Осташков Тверского воеводства. Затем был переведён на должность расправного судьи в Тверском наместничестве. Потом служил в г. Ржеве, в 1782 г. переведён в суд г. Бежецка. Везде он имел хорошие отзывы от начальства, коллег и местного дворянства.

Однако разбирательство судебного дела в нижней расправе Бежецкого наместничества между действительным камергером и кавалером А.Г. Петрово-Соловово и крестьянами по поводу спорной пустоши в с. Кореляны перечеркнуло всю его жизнь. И он, старик, с женой и тремя дочерьми остался без денежного обеспечения да ещё находился под уголовным следствием. Дело состояло в том, что канцелярист суда Верёвкин, взявшись якобы помочь крестьянам, составил жалобу, в которой опустил все подробности притеснения крестьян, выгородив тем самым князя. Просмотрев черновик жалобы, Штукарёв прочитал её крестьянам. Те, сразу же заметив извращение их слов, попросили написать заново и правильно. Как указывал Штукарёв в своём прошении, он, зная неграмотность крестьян, и «по простоте своей», исправил текст их жалобы на помещика. Верёвкин, затаив злость на Штукарёва за то, что он неоднократно делал ему замечания по поводу брани на крестьян и сотрудников суда, да ещё не позволил обмануть крестьян, отдал черновик жалобы поверенному князя, а тот передал его губернскому прокурору. Дело дошло до тверского наместнического правления. В результате Штукарёв был уволен и отдан под суд. С тех пор, с 1786 г. и по 1792 г., он находился без средств и под уголовным следствием, которое тянулось уже 6 лет. Штукарёв просил императрицу содействовать его оправданию²⁵.

Заседателю псковского верхнего земского суда Василию Вохину тоже пришлось жаловаться на своё начальство. В 1791 г. он уехал в г. Архангельск для принятия опеки над своей племянницей, дочерью умершего брата, вице-губернатора Окунева. Псковский губернатор Зуев подал на него жалобу в Сенат за самовольный отъезд, да ещё в условиях, когда вскрылись хищения казённых 2700 руб. казначеем Лебедевым. По правилам тех времён за проступки подчинённых отвечали начальники, поэтому он должен был уплатить украденную казначеем сумму денег. Зуев обвинял Вохина ещё и в том, что тот не выставил за прошлый 1790 г. двух рекрут.

Рис. 6. Динамика подачи прошений за 1793 г.

Вохин отвечал в Сенат на обвинения следующее: что при отбытии в г. Архангельск записался в журнал и прибыл обратно на службу в срок, рекрут предоставил должное количество, только двое из них бежали, о чём он сообщал губернатору. Свидетельством его платёжеспособности и одновременно залогом являлось его имение в 200 душ. Вохин обращался к генерал-губернатору О.А. Игельстрому, жаловался на придирки начальства. Он указывал, что причиной притеснений служила неприязнь к нему со стороны Зуева, которая, в свою очередь, была обусловлена соперничеством в установлении опеки над богатым племянником Вохина Шишкиным. В итоге Вохин был избран опекуном и с тех пор Зуев затаил на него злобу. Вохин жаловался на Зуева за то, что тот отстранил его от должности и отдал под суд. Барон О.А. Игельстром по этому делу обращался к Державину, указывая на строптивость и нахальство Вохина, просил решить дело так, чтобы Сенат не обидеть. В итоге с Вохина взыскали денежный штраф за неуважение и дерзость начальству²⁶.

Из всех просителей по этой категории дел выделился председатель Кавказского губернского магистрата Пётр Иванович Аврамов. Он в 1793 г. подал жалобу, адресованную лично Державину. Изложение дела он оформил брошюрованной книгой в 66 стр. (в то время как существовал утверждённый самой императрицей формуляр в несколько страниц), названной «Приключение нещастного судьи в Астрахани!». Он в державинском подробном стиле с приложением сопутствующих бумаг излагал суть своего дела. В 1791 г. астраханским губернатором Брянчаниновым он был назначен председателем губернского магистрата в г. Астрахани. При первом знакомстве с его работой он обнаружил 94 нерешённых судебных дела, которые ещё к тому же не были переплетены и записаны в реестр по правилам. Аврамов заставил подчинённых всё исправить. Одного из секретарей суда, неправильно визировавшего входящие бумаги, он просил заменить на более толкового. Он вскрыл нарушения законодательства, неправильное применение норм закона. О замеченных недостатках и ошибках в работе суда Аврамов неоднократно писал правителю наместничества. За своё стремление к справедливости и правде поплатился отставкой и судом²⁷.

На притеснение петербургского губернатора Коновницына жаловался князь, премьер-майор Александр Грузинский. Губернатор, по его словам, отобрал у него двух крепостных крестьян, оскорблял, следствие по его делу не производил. Примечательно, что мотивируя своё обращение к царице, Грузинский указывал то, что на справедливость иных властных и административных институтов он не надеялся²⁸.

В записках просителей содержались примеры хищений казённых денег и коррупционного поведения чиновников. Так, действительный статский советник Авраам Анненков, коллежский советник Карл Врангель и асессор Пётр Рудомазов сообщали, что, когда они служили соляными приставами в Курской казённой палате, при очередной проверке балансов вскрылись махинации с продажей государственной соли (44 134 пуда) служащим поручиком Доброхотовым на сумму 1128 руб. По правилам того времени эту сумму взыскивали с них. Заявители писали, что сами замечали и притесняли любых нарушителей закона, поэтому просили освободить их от штрафа. К тому же, имея семьи и небольшое жалование, они не могли возместить потери казне. По этому делу Сенат приказал городничему и стряпчему взять объяснения с казённой палаты и наказать виновных²⁹.

Примером прошений по служебным делам является прошение доктора Якова Ренненгса, поданное в 1793 г. Он с 1781 г. находился на российской службе: под руководством Г.А. Потёмкина служил на Кавказе, в Иверии, Турции и Армении. Зная восточные языки, сопровождал Потёмкина в его поездках по Бессарабии и Молдавии. В 1786 г. после успешного выполнения дел в Грузии был награждён. Тогда же он возглавил Медико-хирургическое училище и госпитали, далее стал учёным секретарём государственной Медицинской коллегии. Положительный отзыв о его работе от непосредственного своего начальника П.В. Завадовского доктор также приложил к прошению. Его деятельность в России была замечена: он был выбран академиком Римско-Императорской, Гёттингенской и Берлинской медицинских академий. Просьба к царице состояла в том, чтобы она отпустила его на родину, освободив от служебных обязанностей в России³⁰. Это дело было оставлено в связи со смертью просителя.

Купечество, наряду с дворянством, было активным адресантом прошений к императрице. По большей части их волновали торговые дела. Например, екатеринославский купец 2-й гильдии Степан Прокофьев жаловался императрице на своих коммерческих компаньонов из г. Константинополя, разоривших и отдавших его под суд. Поначалу купцы сообща осуществляли казённые поставки, содержали питейные откупа, имели промыслы. Однако вскоре его товарищи Григорий Скопин и Иван Остроухов стали удерживать в своих руках поступавшую совместными усилиями прибыль. Прокофьев, взявший на себя трехлетние обязательства по провиантским и лесным поставкам в казённые ведомства, вынужден был занимать деньги. В 1787 г. Скопин обвинил его в выдаче фальшивых векселей на 20 тыс. руб. Магистрат взял под стражу Прокофьева и арестовал его имущество. Вскоре компаньоны Прокофьева получили власть в местном магистрате: Остроухов стал бургомистром, а Скопин — градским главою.

Прокофьева четыре месяца содержали в магистратской тюрьме, били. Угрожая жене, компаньоны забрали из его дома деловые бумаги. Чтобы избежать ответственности, Скопин продал конский завод свояку. Прокофьев, не рассчитывая на помощь управы благочиния, отправил жалобы в совестный суд, екатеринославскому губернатору В.В. Каховскому и генерал-губернатору Г.А. Потёмкину. Дело оставалось без разбирательства уже три года³¹.

В 1792 г. с просьбой обращался купец 1-й гильдии Михаил Гершевич Мендель. Он был единственным иностранцем (родом из Пруссии), записанным в московское гильдейское купечество. Вместе с отцом он занимался гуртовой торговлей. В связи с указанием императрицы о запрете записывать евреев в купечество внутренних российских городов и портов (введение «черты оседлости»), их торговые дела пришли в упадок. Он просил принять во внимание, что они принесли казне доход более, чем на 200 тыс. руб., регулярно уплачивая торговые пошлины. Купец просил выделить ему время для того, чтобы успеть распродать свой товар в Москве и Московской губернии. Его прошение осталось без ответа³².

Армянский купец Алабов жаловался на захват его товаров московскими купцами Авксентием Иевлевым, Авраамом Зубковым и ростовским купцом Василием Милютиным. Они незаконно удерживали его товары якобы в счёт долга, который Алабов им не уплатил³³.

Интересно обращение к Державину купца и заводчика Михаила Сибирякова. Он просил у него исходатайствовать денежную помощь для восстановления своего Воздвиженского завода по выплавке серебра. Причина, по которой Сибиряков обратился за государственным пособием, по примеру выделяемых субсидий Нерчинскому и Колывановскому заводам, состояла в том, что местным горнозаводским начальством его завод был разорён, рудники были отобраны, заводские строения сломаны, дом в г. Иркутске арестован. Он с горечью писал, что работы в рудниках остановлены, дрова для рудовозных судов уничтожены, проложенная им дорога к заводу через буераки и горы уничтожена. Михайловский серебряный рудник, богатый запасами серебра, был сожжён. Его обращения в горную экспедицию не принесли успеха — понимания со стороны чиновничества он не встретил. Он подсчитал, что за каждый день простоя государство теряло 500 руб.

Радея за своё дело и государственную пользу от него, Сибиряков просил выделить ему на восстановление заводов 100 тыс. руб. и предоставить 300 чел. рабочих на его содержание. Обращаясь к Державину, Сибиряков восклицал: «Будь вы Сыном Отечества и попечителем о приращении интересов государственных, то поможете в деле». Свою надёжность и платёжеспособность он подтверждал указанием на то, что ежегодно он выплавлял более 300 пудов чистого серебра, а также золота и свинца «на немалые тысячи». Сибиряков обещал вернуть выделенный кредит с прибылью, содержать рабочих за свой счёт. Себе просил только ¾% от золотника³⁴. Купец подчёркивал, что, прежде всего, думает о государственной пользе, а не о собственной наживе. Данное дело было решено положительно — купец получил просимую субсидию³⁵.

Часто к императрице обращались за содействием к понуждению ответчиков по судебным спорам явиться в совестный суд. Поручик Иван Неручев просил помочь разобраться со своим дядей по поводу торговых откупов в Тверском наместничестве. Прапорщик Яков Козмин жаловался на подполковника Логинова на отказ разобраться с ним в совестном суде г. Санкт-Петербурга. Воронежский купец Клочков также просил заставить козловского именитого гражданина Викулина прийти в совестный суд и ответить за неправомерное завладение его каменным домом и неуплату комиссии. Купец Никонов просил привлечь к суду купца Гудкова за присвоение его имущества.

Санкт-петербургский купец Гусев просил помочь разобраться в его запутанном деле. Он осуществлял поставки свечей ко двору через Городецкого, а тот неожиданно умер, не заплатив ему за крупную поставку на сумму в 16 тыс. руб. Сиротский суд описал его имение и назначил к вдове и малолетним детям опекунов. Долг Городецкого перед разными кредиторами составлял более 105 тыс. руб., половина долга приходилась на долю придворных комиссионеров. Оставшегося после смерти Городецкого имущества не хватало для покрытия всех его долгов. В начавшемся споре между кредиторами Гусев был оттеснён от конкурса, поэтому просил включить его в очередь кредиторов.

Мещанин Михайлов просил повелеть купцу Попову явиться в совестный суд и разобраться о невыплате ему долга по контракту. Надворный советник Роман Бакшеев жаловался на уклонение от суда подполковника Сергея Гендрикова, купившего имение у сестры Бакшеева и недоплатившего 20 тыс. руб. Прапорщик Васильев просил принудить исполнить решение суда о выплате долга по векселю надворным советником Плюсковым³⁶. Прапорщик Еромолай Шестаков в 1793 г. тоже просил понудить нерадивого ответчика майора Герасима Мицкого явиться в смоленский совестный суд по спору об имении³⁷.

Поручица Алакаева просила разобрать в уфимском совестном суде её спор с племянницей Анисьей Стрелковой. Она взяла племянницу на содержание, воспитала её, выдала замуж за протоколиста Степанова, дала ей приданое, содержала её с мужем в своём доме. При жизни Алакаева подарила ей своё имение, но с условием, чтобы племянница не распоряжалась им при её жизни. Племянница нарушила данное устное обещание и завладела имением тётки. Говоря современным языком, Алакаева совершила притворную сделку: договор ренты с пожизненным иждивением прикрыла договором дарения³⁸.

Примером просьбы разобраться в наследственных делах может служить дело действительного статского советника Сухарева. Ему в 1781 г. бездетный надворный советник Михаил Лопырев завещал в вечное и потомственное владение своё имение в Ярославском уезде. Завещание было подписано самим наследодателем в присутствии пяти свидетелей. Лопыреву имение досталось от первой жены. После смерти Лопырева его племянница Мария Андреевна Грейц предъявила права на имение тёти. Сухарев сообщал, что при содействии её мужа завещание Лопырева было уничтожено в суде. Соответственно Сухарев просил восстановить его в правах на завещанное ему имение³⁹.

Просьбы о награждении орденом или очередным чином не всегда были беспочвенны. Так, мещанин Гладков Тобольского наместничества просил наградить его за хорошо выполненное задание начальника Колывановского наместничества о содействии переходу в российское подданство киргизов, живших за Алтайскими горами. Его усилиями были возвращены похищенный киргизами крестьянский сын и угнанный ими скот. Гладков способствовал налаживанию мирных отношений между русскими и киргизами. Изложенные в прошении факты подтверждали соответствующими свидетельствами и аттестатами начальники Гладкова⁴⁰.

Причиной обращения к монаршему вниманию для государственных крестьян и однодворцев были споры о земле. Они были вызваны недавно проведённым Генеральным размежеванием земель. Так, дворцовые крестьяне села Иванцова и деревни Шандоровой жаловались на капитан-поручика Нила Панова на незаконное отмежевание себе части их земельных наделов⁴¹. Однодворцы деревни Сотниковой также указывали на ошибочное определение земельных границ с имениями коллежского советника Петра Лопухина и секунд-майора Александра Новосильцева, в результате которого от их земель были отрезаны ценные для хлебопашества угодья. На запрос Державина 2-й департамент Сената отвечал, что дело это ещё не было рассмотрено, т. к. до него не дошла очередь⁴².

Земля вокруг Ревдинского завода была предметом спора между заводчиками Петром Демидовым и Турчаниновым. Демидов был правнуком Никиты Демидова, первого уральского заводчика петровской поры. Царь наградил Демидова за дело развития металлургической промышленности в России исключительным правом строительства заводов на Урале. Это право неоднократно подтверждалось преемниками Петра I. Пётр Демидов купил спорную землю у башкир и на свои средства построил завод. Турчанинов же на государственные деньги основал завод рядом с демидовским, при этом ещё отхватил часть принадлежавших ему земель. Демидов просил урегулировать спор, учитывая заслуги своего знаменитого предка⁴³.

Коллежский советник, прокурор верхнего земского суда г. Ревеля Карл фон Гарпе просил вернуть ему его родовое имение, незаконно захваченное полковницею Екермановой. Он писал, что имение Каулеп вначале выбывшее из его собственности, было им выкуплено у майора Кридинера, доставшееся ему в результате судебного спора с Екермановой. В результате длившегося после покупки им имения судебного разбирательства суд приказал Гарпе освободить имение⁴⁴.

Из разряда прочих категорий дел отметим записку рижского и ревельского генерал-губернатора Ю.Ю. Броуна, в которой он просил императрицу защитить именитого гражданина⁴⁵ Лелюхина от нападок конкурентов в деле производства рижского бальзама. Лелюхин после смерти штаб-лекаря Кунцена, передавшего ему секрет производства целительного бальзама, от 3-го департамента Сената получил право не только на его изготовление, но и поставку в госпитали. Он купил участок земли в предместье г. Риги и построил там фабрику по изготовлению бальзама. Однако появился некто Ветошников, который хотел запатентовать мнимый рецепт производства аналогичного бальзама, послав его образец в Медицинскую коллегию. В результате проверки действия бальзама Ветошникова он оказался негодным.

Лелюхин умирая, передал секрет производства бальзама своему старшему сыну Григорию в присутствии купцов 1-й гильдии. Завещание было оформлено в суде. Наследник Лелюхина, новый держатель секрета производства бальзама, обратился к генерал-губернатору за содействием в получении подтверждения от Сената своего исключительного права. Однако на губернаторский запрос Сенат молчал. В то же время конкуренты Лелюхина активизировались и продавали под видом бальзама обыкновенную водку, пошлины на которую были выше, чем на бальзам. Ю.Ю. Броун просил императрицу поддержать Лелюхина, т. к. от него было много пользы государству и в виде производства целительного бальзама, и виде регулярно уплачиваемых пошлин⁴⁶.

Особое место в ряду разбираемых прошений занимает дело придворного банкира барона Ричарда Сутерланда, посредника царицы при иностранных займах. В записке императрице по этому делу Державин писал, что он подозревал банкира в махинациях с казёнными деньгами, и, если он обнаружит в его канторе эту недостачу налицо и установит их траты на незаконные цели, то обещал вернуть их, т. к. «честь и доверенность императрицы почитал выше всего на свете». Он беседовал со стряпчим Францем Вагнером и выяснил, что в процессе судебного разбирательства со своим компаньоном купцом Моцениго он получил от Сутерланда взятку за содействие в судебном деле. Правда, в официальном объяснении на имя императрицы Вагнер отказался от своих слов, ссылаясь на то, что 15 тыс. руб. ему были переданы как третьей стороне на временное хранение⁴⁷.

Весной 1792 г. в секретном предписании членам комиссии по расследованию хищений из государственной казны Васильеву, Державину и Новосильцеву Екатерина II писала, чтобы они расследовали это дело осторожно и без огласки. Суть была в том, что Сутерланд от амстердамских купцов получил 6,5 млн гульденов, но не передал их в казну. Екатерина просила выяснить, где находились у банкира деньги (в виде имущества или обязательств), чем можно восполнить недостачу и как возвратить утаённые суммы. В предписании она делала выговор экспедиции государственных доходов и её главе Васильеву, которые не усмотрели несоответствие счетов в канторе придворного банкира. В конце секретного поручения императрица велела все найденные в конторе Сутерланда деньги обратить в государственную казну⁴⁸.

При осмотре кассы Сутерланда были обнаружены два конверта с деньгами на общую сумму в 37,5 тыс. руб. Державиным было установлено, что деньги были переданы Сутерланду от подполковника Глебова за содействие в деле провинциального секретаря Семенова. Семенов намеревался получить от казны причитавшиеся его тётке Ипатьевой деньги за содержание оренбургских откупов. А ещё Глебов просил исходатайствовать Семенову чин, за что был передан дополнительный конверт с деньгами⁴⁹.

Державин, изучив всю бухгалтерскую документацию канторы Сутерланда, в том числе «чёрные тетради», установил, что годовой доход банкира составлял более чем 28 млн руб., а весь его капитал оценивался в 172 млн руб.!⁵⁰

Вероятно, история с Сутерландом навеяла Державину мысли о составлении записки «Начертание должности придворного банкира и основания его оборотов». В первых строках своеобразной должностной инструкции придворного банкира Гавриил Романович определял место этой должности в государственном аппарате: она учреждается при государственной казне, и придворный банкир подчиняется государственному казначею. Державин считал, что его надо были выбирать из купечества, т. к. банкир должен хорошо разбираться в коммерции, уметь вести дела с иностранцами, предлагать начальству наилучшие средства повышения доходности казны.

Большое внимание Державин уделял личным качествам претендентов на должность придворного банкира: по его представлениям, он должен быть верным своей работе, обладать безупречной репутацией в профессиональной среде, иметь хорошие отношения с местным купечеством, не быть тщеславным и не рассматривать свою должность как средство личного обогащения. В системе его ценностей государственные польза и интересы должны были стоять на первом месте. Придворный банкир, чтобы избежать конфликта интересов, не должен был заниматься торговлей. В его обязанности входили проверка предоставляемых задатков и залогов⁵¹. Как можно заметить, требования были вполне логичными, но слишком завышенными и нереальными для практического осуществления — магическая природа денег никогда не притягивала к себе честных людей.

Деятельность Державина в должности личного секретаря императрицы вызывала зависть и недоброжелательство в придворных кругах. Напористость в антикоррупционной деятельности не нравилась и самой императрице. Не будучи ловким царедворцем, не умея, по его выражению, «змеёй пред троном» сгибаться, Гавриил Романович нажил много врагов. Однако его присутствие в самом эпицентре принятия властных решений, возможность оказания хоть незначительного влияния на них говорит о достаточно высоком уровне политического доверия к нему.

Гавриил Романович пользовался уважением и даже популярностью со стороны рядового дворянства, чиновничества, купечества, о чём свидетельствовали прошения, адресованные ему лично, а не императрице. Совестливость секретаря увеличила количество прошений по социальным вопросам. В его заведование приёмной царицы сократились жалобы на притеснение и волокиту в государственных учреждениях. Именно Державин положил конец долгой тяжбе иркутского губернатора И.В. Якоби, выявил крупные махинации придворного банкира Р. Сутерланда.

Канцелярия Державина была одной из самых многолюдных и интенсивно работавших (было разобрано почти 900 прошений за неполных два года). Сам Гавриил Романович демонстрировал образец преданного и ответственного отношения к порученному направлению деятельности. Он прекрасно справлялся с задачей поддержания неформального канала обратной связи с обществом. В его статс-секретарство даже крепостные крестьяне стали чаще писать императрице.

Дотошность и отзывчивость Державина на прошения изрядно надоели императрице, которая, по словам секретаря А.В. Храповицкого, после очередного доклада Гавриила Романовича в феврале 1792 г. заметила, что «он ходил к ней с такими жалобами, которыми бабы разжалобили его тёщу и жену»⁵². В итоге в сентябре 1793 г. он был удалён с должности статс-секретаря, и переведён в ведомство Коммерц-коллегии. За верную службу он был награждён должностью сенатора межевого департамента Сената и орденом Святого Владимира II степени⁵³ (см. приложение 1, документ 10).

Примечания

1. Сочинения Державина... Т. 5. С. 761.

2. Там же. С. 161, 871.

3. РГИА. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 171. Л. 643.

4. Кислягина Л.Г. Канцелярия статс-секретарей при Екатерине II // Государственные учреждения России XVI—XVIII вв. / под ред. Н.Б. Голиковой. М., 1991. С. 168—170.

5. Там же. С. 170—173.

6. Там же. С. 173—174.

7. Там же. С. 175—176.

8. Пёрышкин М.Ю. Институт статс-секретарей при Екатерине II (1762—1796 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2004.

9. Кислягина Л.Г. Указ. соч. С. 177, 180—183.

10. Там же. С. 178.

11. Там же. С. 179.

12. Пёрышкин М.Ю. Институт статс-секретарей при Екатерине II: 1762—1796 гг.: дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. С. 184.

13. РГИА. Ф. 1400. Оп. 1. Д. 712. Л. 3—16 об.

14. Там же. Д. 713.

15. Пёрышкин М.Ю. Служба Г.Р. Державина в должности статс-секретаря Екатерины II (по документам ГРАДА) // Г.Р. Державин и его время: сб. науч. тр. Вып. 2 / отв. ред. Н.П. Морозова. СПб., 2005. С. 21.

16. Там же. С. 22.

17. Пёрышкин М.Ю. Служба Г.Р. Державина... С. 25.

18. Там же. С. 26—27.

19. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 1. Д. 79.

20. Однодворцы — категория государственных крестьян, потомки служилых людей «по прибору». Несли дозорную и сторожевую службу на южных окраинах империи.

21. Экономические крестьяне — группа государственных крестьян, образованная после секуляризации из бывших монастырских и церковных крестьян. Они обладали относительно личной свободой.

22. Ясашные крестьяне — разновидность государственных крестьян, уплачиваемых в казну натуральные повинности (ясак).

23. «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению» — пособие для обучения и воспитания детей дворянского сословия, составленное по указанию Петра I. Автор этого произведения неизвестен. Работу по его составлению курировал Я. Брюс.

24. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 3. Л. 2—2 об.

25. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 6. Л. 2—5.

26. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 29. Л. 3—9 об.

27. Там же. Д. 84. Л. 4—71.

28. Там же. Д. 69. Л. 4—5.

29. Там же. Д. 59. Л. 2—5 об.

30. Там же. Д. 60. Л. 6—10 об.

31. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 4. Л. 2—5 об.

32. Там же. Д. 22. Л. 2—3.

33. Там же. Д. 10. Л. 4—6.

34. Золотник — старая русская мера веса, равная 4,266 грамма.

35. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 82. Л. 3—4.

36. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 90. Л. 1—5.

37. Там же. Д. 75. Л. 2.

38. Там же. Д. 90. Л. 5 об. — 6 об.

39. Там же. Д. 16. Л. 2—3 об.

40. Там же. Д. 47. Л. 4—6.

41. Там же. Д. 23. Л. 2—3.

42. Там же. Д. 13. Л. 2—4.

43. Там же. Д. 71. Л. 2—4 об.

44. Там же. Д. 12. Л. 5—5 об.

45. Именитые граждане — привилегированный слой городских жителей XVIII в., которые освобождались от телесных наказаний, имели права содержать фабрики и следовать дворянскому образу повседневной жизни. Данная социальная группа существовала до 1832 г., когда была учреждена категория почётных граждан.

46. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 12. Л. 2—4 об.

47. ОР РНБ. Ф. 247. Оп. 1. Т. 20.1. Л. 207—209.

48. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 5. Д. 9. Л. 1—1 об.

49. Там же. Л. 5—5 об.

50. Там же. Л. 9 об. — 17 об.

51. ИРЛИ РАН. Ф. 96. Оп. 6. Д. 2. Л. 119—121.

52. Храповицкий А.В. Памятные записки. М., 1862. С. 260.

53. ОР РНБ. Ф. 247. Оп. 2. Д. 7.