Милена

Второй женой Державина и третьей по важности в жизни женщиной стала дочь Алексея Афанасьевича Дьякова, обер-прокурора одного из департаментов Сената, — Дарья (1767—1842 гг.). Её отец был образованнейшим человеком своего времени, знал четыре языка, много читал. Мать Авдотья Петровна, урождённая княжна Мышецкая, была своячницей брата известного дипломата П.В. Бакунина. В доме Дьяковых в Петербурге собирались молодые поэты, которых привлекали пять его дочерей. Выдав их замуж, Дьяков породнился со многими знатными дворянскими родами¹. Женившись на Дарье, Державин стал свояком писателя В.В. Капниста и архитектора Н.А. Львова, уже женатых на её сёстрах — Александре и Марии. Гавриил Романович и Дарья Алексеевна поженились 31 января 1795 г. и прожили вместе 21 год. Их союз оказался весьма счастливым и крепким. Её он называл Миленой (т. е. милой его сердцу), а она его в домашнем обиходе — Ганечкой или Мамичкой.

Как рассказывал сам Гавриил Романович, обстоятельства их женитьбы были таковы. После смерти Екатерины Яковлевны он «чтоб от скуки не уклониться в какой разврат, женился... на девице Дарье Алексеевне Дьяковой». Он подчёркивал, что выбрал её «не по богатству и не по каким либо светским разсчётам, но по уважению ея разума и добродетелей». О её положительных и симпатичных ему качествах Державин знал давно, тесно общаясь с её семейством ранее. К тому же он запомнил некогда бывший между ней и его первой супругой Екатериной Яковлевной шуточный разговор о замужестве Дарьи Алексеевны. Тогда Екатерина Яковлевна советовала Дарье Алексеевне обратить внимание на симпатизировавшего ей И.И. Дмитриева, на что последняя ответила, что вышла бы замуж только за такого мужчину, как Державин. В его сердце «поселилась искра любви» к «добродетельной и умной девице», как сам он определил своё отношение ко второй избраннице. Хотя многие богатые и знатные невесты, вдовы и девицы желали за него пойти замуж, Гавриил Романович был верен своему выбору. Он сделал предложение Дарье Алексеевне уже через полгода после смерти первой жены, ожидая, что их зрелый союз будет основан больше на дружбе и уважении, чем на пылкой страсти. В свою очередь Дьякова две недели изучала приходно-расходные книги потенциального мужа. Убедившись в том, что он сможет содержать семью сообразно должности и возрасту, она дала своё согласие².

Дарья Алексеевна была высока, стройна, величава. Она имела крупные черты лица. Филолог и издатель конца XIX в. И.П. Хрущов находил сравнение её Державиным с Минервой, древнеримской богиней мудрости, очень точным³. По воспоминаниям её племянницы С.В. Скалон (Капнист), даже в 46-летнем возрасте она сохраняла свою красоту и стройность⁴. Дарья Алексеевна хорошо играла на арфе. Она была полной противоположностью первой жены Державина: холодная, строгая, сдержанная, но заботливая и практичная.

При сватовстве к ней Дарья Алексеевна проявила смелость дважды: во-первых, когда запросила хозяйственные книги у Державина, уже тогда чиновника высокого ранга, во-вторых, когда не побоялась проявить свои качества деловой, практичной женщины, являясь перед потенциальным супругом антиподом его первой жены — мягкой и романтичной. Она, эмоционально сухая, сдержанная, волевая, прагматичная, с чувством собственного достоинства и понимания значимости своего супруга, во многом под стать ему, обеспечивала устойчивость их брака, организовывала дом, хозяйство, статус Державина-чиновника. Будучи умной и хваткой хозяйкой, она освободила его от множества хозяйственных забот, восстановила его убыточные имения, приумножила доходность от них: обладая предпринимательским чутьём, выгодно продавала и приобретала имения, успешно вела семейный бюджет. При этом она была не только рачительной хозяйкой дома, но и светской, статусной дамой, гармонично дополняя и выгодно подчёркивая положение своего известного мужа. Она не терялась на его фоне, являясь верной спутницей по жизни, была вполне самодостаточной личностью для женщины её круга и тех времён.

Дарья Алексеевна увлекалась танцами, музыкой, театром. Их дом на набережной р. Фонтанки в Петербурге был культурным центром столицы, в нём собирались известные и незаурядные люди: поэты, чиновники, общественные деятели. Музой и хозяйкой дома, человеком второго плана неизменно была Дарья Алексеевна, которая искренне создавала для обожаемого Ганички атмосферу почитания и понимания. Она распределила эти роли исподволь, не задевая мужского самолюбия, задавала генеральный тон в семье, достойно и умело играла свою партию «второго плана». Второго — не худшего, но важного и нужного. Она была истинной российской женой — жертвенной, терпеливой, стойкой, спокойно и уверенно любящей. На таких, как она, в общем, держалась и держится Россия.

Несмотря на сложность характера творческого человека, она уживалась с его капризами, эгоизмом, невнимательностью — потому что любила его сильнее всех. Её любовь была действенной, рассудочной, но ценность её в том нисколько не уменьшалась. Дарья Алексеевна была незаменимой помощницей, опорой, собеседницей, подругой, партнёром зрелого мужчины. Она блестяще обратила в свою пользу и положение второй жены, и разницу в возрасте, и спрятанную в глубине женскую нежность. Добровольно пожертвовав свою жизнь Державину, Дарья Алексеевна при этом обрела над ним стойкую психологическую власть, обладая скрытой притягательностью для мужа. Она, вторая жена, мягко и уверенно вытеснила его первую любовь, привязанность молодости, завладев им полностью, сделав это незаметно и естественно. Державин был не против: ему это очень импонировало, он не сопротивлялся, сдавшись своей Милене. Но тайком от неё каждый год всё же посылал поминальные записки в церковь в память о первой жене⁵.

Сохранилось четырнадцать писем Державина к Дарье Алексеевне: шесть записочек написаны в пору, когда она была ещё его невестой, шесть — в период его командировки в Белоруссию в июне—сентябре 1800 г. и два письма — в мае 1814 г., когда она уехала в Званку раньше него, ожидавшего в Петербурге приезда государя⁶. В них он проявил себя как романтичный, нежный, заботливый муж. Он обращался к жене «друг мой милый, Дашенька», рассказывал о том, что делал, каково было состояние его здоровья. И это несмотря на то, что он был уже далеко не юнец.

Их дом был полон молодых многочисленных родственниц, которые отвлекали Державина, позволяя чувствовать мужское обаяние и значимость. Она мудро позволяла ему различные «шалости», незаметно манипулируя и тем самым владея им психологически. И в этом был определённый шарм и даже некий эротизм. Дарья Алексеевна знала, что нужно Державину, лучше, чем он сам. Она окружала его заботой и теплом, настойчиво ограждала его от волнений и напрасной усталости: при ней старые приятели и друзья вынуждены были уходить из их дома до полуночи, намного раньше, чем при первой жене, что они с досадой отмечали. Так, писатель С.Т. Аксаков вспоминал, как она просила его не волновать своим визитом приболевшего Державина и чтением ему вслух литературных произведений, от которого он приходил в беспокойство⁷. Её забота проявлялась в строгом сдерживании Державина, известного гурмана, от употребления вредных ему продуктов и блюд. Доходило до того, что ей приходилось буквально отбирать у него тарелки с любимым, но вредным для его здоровья кушаньем. Он ворчал, немного обижался, но, понимая цель такого поведения жены, быстро забывал об обиде и смирялся с диетой.

Ей хорошо были известны допустимые меры давления и управления — так что Державин со стороны не выглядел подкаблучником. Он осознанно и с благодарностью принимал её заботу, подчинялся её советам не из-за слабости своего характера и воли, а потому что так было разумно и целесообразно для него и для неё. Державин был «разумным подкаблучником», соглашаясь на ситуативно-обыденную женскую опеку с тем, чтобы не обижать свою Милену, не нарушать установленной гармонии. В этом он проявлял свои дипломатические способности в быту. Вероятно, это нужное качество в семейной жизни помогла раскрыть именно вторая супруга. Благодаря ей Державин хорошо и спокойно для своих лет и статуса жил и творил в отдалении от государственных дел. Благодаря же ему проявились её женское начало, традиционно-консервативные качества хранительницы очага — такие понятные, естественные и ожидаемые от женщины и одновременно невероятно сложные в раскрытии. Державин доверил новой жене и себя, и свой быт, и управление деньгами и недвижимым имуществом. И ему с ней невероятно повезло, особенно учитывая возникшие финансовые затруднения в последние годы жизни Гавриила Романовича.

Хотя судьба не подарила Державину детей, он с нежностью и заботой относился к своим многочисленным племянникам и племянницам, последние подолгу жили у него в доме, заменяя родных детей. Он любил возиться и с крестьянскими детьми в Званке. Обладая статусом, Гавриил Романович помогал многочисленным родственникам Дарьи Алексеевны. Так, в феврале 1813 г. он представлял военному министру князю А.И. Горчакову Дьякова, племянника жены, адъютанта генерала И.Е. Шевича, как «расторопного офицера», готового исполнить любое его поручение⁸. Однако некоторые родственники Державина считали, что Дарья Алексеевна «старалась отклонить старика от казанских родных его и окружала своими родственниками». Внучатый племянник Державина В.И. Панаев, приходивший в гости к нему в декабре 1815 г. и весной 1816 г., отмечал её холодность и сухость по отношению к нему⁹.

После смерти Державина в 1816 г. Дарья Алексеевна благородно отказалась от назначенной ей государем пенсии и просила его не назначать ей выплат, так как у неё не было детей и она располагала достаточным недвижимым имуществом и деньгами для жизни. Она, будучи вдовой, сохраняла силу характера и выдержку. Известно, с каким жаром она отстаивала свою Званку от покушений на неё соседа — графа А.А. Аракчеева, стремившегося увеличить площадь своих имений в Новгородской губернии. Она резко отказала ему в продаже деревни в казну. Позже они подружились, граф весьма уважал её за непреклонный характер и достоинство.

Д.А. Державина жила довольно замкнуто, по-прежнему с успехом вела хозяйство, увеличивая доходы от имений, как и прежде с мужем, каждое лето ездила в Званку. Она была не одинока: с ней постоянно проживали племянницы, приезжали гостить иные родственники, навещали друзья мужа. Несмотря на расчётливость и некоторую скупость, вдова Державина занималась благотворительностью: для нескольких способных и бедных дворян-студентов Казанского университета она учредила годовую стипендию в память об их знаменитом земляке, в г. Москве основала приют для освобождённых из заключения людей, некоторых крепостных отпустила на волю, не повышала сумму оброка для оставшихся, уволенным излишним служащим по дому помогала материально, пока они не устраивались на новую работу, и пр. Она пережила супруга на 26 лет. Похоронена Дарья Алексеевна вместе с Гавриилом Романовичем в Хутынском монастыре Новгородской губернии. Своё состояние она завещала многочисленным племянникам. Однако самую крупную его часть — Званку и деньги от продажи державинского дома в Петербурге — она завещала на общественные нужды¹⁰.

История с исполнением воли завещательницы, умершей в 1842 г., сыграла злую шутку, ещё раз продемонстрировав те общественные и государственные язвы, с которыми боролся её знаменитый муж. По воле Дарьи Алексеевны, которую при жизни поддерживали и племянницы, Званка и денежные средства от продажи особняка в Петербурге должны были пойти либо на строительство в Званке приюта или училища для воспитания девочек-сирот из духовного сословия, либо, в случае невозможности первого, поделены между женскими монастырями Новгородской епархии. Из-за всевозможных бюрократических проволочек, земельных споров, притязаний разных духовных учреждений завещание было исполнено лишь 28 лет спустя после смерти завещательницы. В марте 1869 г. в Званке был основан Знаменский женский монастырь и младшее отделение новгородского женского епархиального училища при нём¹¹. Монастырь был закрыт в 1925 г. и окончательно разрушен в период ожесточённых боёв периода Великой Отечественной войны.

Итак, судьба наградила Державина тремя женщинами: любящей и заботливой матерью и двумя замечательными жёнами. Да и Державин умел выбирать жён — обе его супруги были достойными женщинами своего социального круга и времени, создававшими уют для знаменитого государственного деятеля и поэта. Для него очень важным и значимым был дом, в котором он находил утешение от житейских тревог, женскую ласку и заботу, получал силы для дальнейшей борьбы за правду. Державин же был хорошим мужем: он счастливо, душа в душу, прожил и с первой, и со второй женой, любил, уважал, заботился о них, нередко прислушивался к их мнению. Каждую из жён он любил по-разному: Екатерину Яковлевну — первой, пылкой любовью молодого мужчины, Дарью Алексеевну — дружеской, ровной любовью зрелого и мудрого мужчины. И каждая из супруг была счастлива рядом с ним, искренне любя и уважая Державина. Он обладал редким качеством семьянина.

Примечания

1. Хрущов И.П. Милена, вторая жена Державина. СПб., 1903. С. 6.

2. Записки Державина... М., 1860. С. 367—369.

3. Хрущов И.П. Милена, вторая жена Державина. СПб., 1903. С. 5—6.

4. Скалон С.В. Воспоминания // Русские мемуары. Избранные страницы. XVIII век / сост., вступ. ст. и прим. И.И. Подольской. М., 1988. С. 482.

5. Хрущов И.П. Милена, вторая жена Державина. СПб., 1903. С. 10.

6. Сочинения Державина... СПб., 1871. Т. 6. С. 24—26, 120—123, 291—292.

7. Аксаков С.Т. Знакомство с Г.Р. Державиным // Аксаков С.Т. Избранные сочинения. М., 1982. С. 677—678.

8. Письмо Г.Р. Державина к военному министру князю А.И. Горчакову // Русский архив. 1896, № 1. С. 564.

9. Панаев В.И. Воспоминания // Вестник Европы. 1867. Т. 3. Сентябрь. С. 248—249.

10. Хрущов И.П. Милена, вторая жена Державина. СПб., 1903. С. 21—27.

11. Хрущов И.П. Милена, вторая жена Державина. СПб., 1903. С. 28—32.