Восшествие на престол Александра I и перемены в служебном положении Державина

Воцарение императора Александра I явилось для России, по словам одного из современников, «зарёй пробуждения»¹. Дворянство, немало натерпевшись от произвола и непредсказуемости Павла I, радостно и с надеждой встретило нового монарха. Вследствие «крайней запутанности» государственных дел в первые же месяцы своего царствования молодой правитель начал стремительно менять структуру государственного аппарата и расстановку политических сил при дворе. По словам публициста и мемуариста Н.И. Греча, «природа одарила его добрым сердцем и светлым умом, но не дала ему самостоятельности характера, и слабость эта, по странному противоречию, превращалась в упрямство. Он был добр, но притом злопамятен; не казнил людей, а преследовал их медленно, со всеми наружными знаками благоволения и милости: о нём говорили, что он "употреблял кнут на вате"». Императору были присущи скрытность и притворство².

Несмотря на щедрый монарший подарок (бриллиантовый перстень стоимостью 5 тыс. руб.) за сочинённую оду в честь его восшествия на престол, служебный статус Державина пошатнулся. Во-первых, он был удалён с должности государственного казначея. Причём сделано это было в крайне обидной для Державина форме, когда на заседании Негласного совета 15 апреля 1801 г. члены совета высоко оценили деятельность его предшественника А.И. Васильева в «важной и трудной должности государственного казначея» в период с 1797 г. по ноябрь 1800 г., поставив ему в заслугу своевременную уплату внешних и внутренних государственных долгов, оперативный сбор налоговых недоимок, умение использовать выгодные биржевые курсы даже в сложные для торговой деятельности времена. Высказанные же Державиным, как уже бывшим государственным казначеем, замечания о недостатках и упущениях Васильева были признаны несущественными. О заслугах самого Державина-казначея не было сказано ни слова³. По мнению Н.И. Греча, «стихотворения Державина представляли любопытную картину поэтического флюгарства. Он хвалил и Екатерину, и Павла, и Александра!». При восхвалении восшествия на престол Александра Державин, как едко выразился журналист, «пал с вершины честей: он лишился места государственного казначея»⁴.

Во-вторых, новый правитель, заменив 30 марта 1801 г. Совет при высочайшем дворе на Государственный совет с правами постоянно действующего законосовещательного органа при императоре, поменял его состав, куда первыми вошли граф Н.И. Салтыков, князь П.А. Зубов, граф В.А. Зубов, вице-канцлер князь А.Б. Куракин, вице-президент Военной коллегии И.В. Ламб, государственный казначей барон А.И. Васильев, генерал-прокурор А.А. Беклешов, петербургский военный губернатор П.А. фон дер Пален, князь П.В. Лопухин, министр коммерции Г.П. Гагарин, вице-президент Адмиралтейской коллегии граф Г.Г. Кушелёв и тайный советник Д.П. Трощинский. Главной задачей совета была подготовка новых законодательных актов. Державина в нём не было. Он возвращался в Сенат.

В подобном монаршем охлаждении к себе Державин винил своих неприятелей А.А. Беклешова, Д.П. Трощинского и графа А.Р. Воронцова, некогда ему покровительствовавшего. Однако, как сообщал Я.К. Грот, в стане его недоброжелателей единство вскоре было утрачено. Началось противостояние между Трощинским и Беклешовым. На стороне Трощинского, который в первое время был очень близок к императору, будучи секретарём нового Совета, выступил Воронцов, к ним присоединился и Державин. Гавриил Романович вступил в противоречие с генерал-прокурором Сената Беклешовым по вопросу прекращения действия государственного контракта о доставке крымской соли в Западный край⁵, который был утверждён незадолго до смерти Павла I и отдан на откуп коммерции советнику А.И. Перетцу и херсонскому купцу Н.И. Штиглицу на восемь лет. Беклешов выступал за разрыв данного контракта, а Державин в подготовленной им записке настаивал на дальнейшем его соблюдении⁶. В специально составленной им в апреле 1801 г. записке он указывал на необходимость для государства во что бы то ни стало следовать взятым обязательствам. Державин ссылался на указы императрицы Екатерины II от 18 ноября 1784 г. и 31 июля 1795 г., запрещавшие ввоз иностранной соли в страну и направленные на развитие отечественных соляных промыслов. Державин не усматривал в откупе на соль признаков монополии, стеснявшей разработку месторождений соли другими купцами и потребление её населением. К тому же обслуживание соляных озёр купцом Перетцем значительно экономило государственные деньги на доставку соли с юга в западные губернии. Державин полагал, что вместо закупки соли в Австрии, Молдавии, Валахии и Бессарабии необходимо вывозить иные продукты, получая в год большую сумму золотых и серебряных монет. По правилам гражданско-правового оборота, на которые постоянно ссылался Державин, досрочное одностороннее расторжение договоров не предусматривалось. Однако в том случае, если казне поступит более выгодное предложение, то, согласно общепринятой торговой практике, следовало предложить Перетцу добровольно отказаться от выполнения договорных обязательств с компенсацией его издержек. Зная, что таких предложений нет, Державин считал крайне нецелесообразным расторгать уже исполняемый договор⁷.

В начале мая 1801 г. Державин составил возражения на мнение Беклешова, стремившегося разорвать контракт на поставку отечественной соли в Западный край. При этом он объяснял в сопроводительном письме императору, переданном через его секретаря Д.П. Трощинского, что он не защищал Перетца, а следовал логике и духу закона. Цель его записки, как следовало из письма, сводилась к тому, чтобы удержать молодого правителя от совершения ошибки путём пренебрежения законами, которая заметно снизила бы его авторитет в глазах подданных⁸.

Несмотря на это мнение Державина-сенатора, по высочайшему повелению контракт всё же был расторгнут, и крымские соляные озёра были возвращены в ведение казны. В связи с этим Сенат летом 1802 г. поручил Державину составить проект правил об их государственном содержании. В начале августа обширный проект (он включал 68 статей) был готов. Он был разработан с опорой на данные государственного казначейства, а также на практические сведения, полученные Гавриилом Романовичем от местных откупщиков, содержавших откупа ещё при крымском хане. В проекте правил он предлагал поставить во главе крымских соляных озёр главного надзирателя — человека «честностию, расторопностию и усердием к благу общему известнаго». Он должен был подчиняться напрямую Сенату и не зависеть от Главной соляной конторы и губернатора, кроме проверки счетов казённой палатой. Под руководством надзирателя учреждались бы соляная контора и несколько соляных застав с центральными и подвозными магазинами. Контроль над их деятельностью должен был самолично осуществлять главный надзиратель, который постоянно не сидел бы на месте, а руководил бы процессом на местах.

Главной обязанностью надзирателя и его помощников было расширение свободной продажи соли и обеспечение прибыли казне на сумму не менее 405 тыс. руб. в год (такую сумму ранее предлагали откупщики). Они должны были инициировать вывоз соли из Крыма местными жителями в другие губернии через поощрение соляных промыслов, привлечение к выволочке и выломке соли из озёр татар и инородцев⁹. С целью привлечения покупателей с ними следовало быть обходительными и дозволять свободный доступ к надзирателю и помощникам. На работах не должно было допускаться простоя. Купцов, промышленников и фурщиков необходимо было защищать от притеснений и необоснованных поборов. Взвешивать и отпускать соль следовало по совести, без обмана, не допуская промедления. При возникновении споров — разбирать их устно на месте, при возникновении уголовного дела — отдавать его на рассмотрение в суд.

Державин предлагал учредить консульство в Турции для защиты отечественных торговых интересов при торговле солью; обустроить портовый г. Одессу; построить необходимой конструкции суда для вывоза соли за границу; прекратить завозить соль из заграницы, отдавая за неё наличные металлические деньги; используя свои географические преимущества, распространить завоз соли в Центральную Россию¹⁰. С тем, чтобы привлечь азиатских покупателей соли, необходимо было открывать пункты продажи соли в портах на Чёрном море, не удерживая турецкие суда в карантине и не взимая с них дополнительные пошлины. В центральных магазинах при соляных озёрах соль должна была запасаться впрок. Назначение подвозных магазинов состояло в сближении товара и потребителя¹¹.

Державин планировал понизить цены на соль посредством допущения свободного рынка российской и заграничной соли, вовлечения в торговый оборот местного населения. Роль государства сводилась к надзору за данной торговлей и взиманию торговых пошлин. Местному населению (дворянам, мещанам, купцам и крестьянам) государство могло выдавать ссуды на приобретение фур для вывоза соли за пределы Крыма¹². Державин предлагал вести учёт фур, прибывавших за солью, самих фурщиков напрямую не допускать до разработки соли — этим должны были заниматься специальные рабочие¹³.

Накануне рассмотрения положения о содержании крымских соляных промыслов в Сенате Державин направил Н.Н. Новосильцеву письмо, в котором предусмотрительно и по-хозяйски советовал запросить у откупщиков данные о количестве добытой соли за предшествовавшие три года и текущий год. Благодаря этим данным, как считал Державин, во-первых, правительство смогло бы приблизительно рассчитать предполагаемый доход от государственной монополии на добычу и сбыт соли, а во-вторых, стали бы известны пункты хранения соли, в-третьих, по представленным документам можно было бы отследить, насколько верно выполнялись откупные контракты. Он просил вельможу направить специального курьера в Крым с тем, чтобы в хранившиеся откупщиками в г. Перекопе конторские книги не были бы внесены изменения для искажения запрошенных данных. Наряду с этим, необходимо было предупредить местного предводителя дворянства о том, чтобы он с той же целью присматривал за соответствующими книгами текущего года¹⁴.

Из сохранившейся в фонде Воронцовых в РГАДА копии с журнала заседания Сената 9 августа 1802 г. следует, что А.Р. Воронцов положительно относился к этому проекту и в целом предлагаемые Державиным меры одобрял. Граф считал, что государству выгоднее отдать на время содержание соляных промыслов откупщикам, т. к. их обслуживание слишком затратно для государства. А.Р. Воронцов предлагал ввести переходный период, смысл которого сводился к постепенной передаче соляных промыслов в казну. Для этого не следовало продлевать истекшие сроки откупных контрактов, оставляя их в государственном ведении. С подобным мнением солидарны были сенаторы А.И. Васильев и П.В. Завадовский¹⁵.

После рассмотрения и утверждения Сенатом проект был подписан Александром I 23 сентября 1802 г.¹⁶ 17 ноября 1803 г. последовал указ об учреждении соляных запасов в губерниях¹⁷, сенатским указом от 16 апреля 1804 г. крымские соляные озёра были переданы в частное содержание городских обществ¹⁸. По предложению Державина, уже ставшего к тому времени во главе Министерства юстиции, главным надзирателем над государственными соляными озёрами в конце 1802 г. был назначен Д.Б. Мертваго, его земляк и протеже. Правда, при преемнике Державина П.В. Лопухине соляные озёра были переданы в ведение Министерства внутренних дел.

В ноябре—декабре 1802 г. по распоряжению императора в Новороссийскую губернию для осмотра соляных промыслов был направлен коллежский советник Сафонов. В подготовленном Державиным-министром юстиции рапорте, адресованном Сенату 22 декабря 1802 г., сообщались итоги ревизии и основные проблемы, требовавшие решения. Например, дорога в городке Бреславле, по которой фурщики везли соль, из-за сыпучих песков и горной местности была очень сложной, в результате чего на том участке маршрута фурщики часто теряли свои повозки. Местные же помещики, чьи имения примыкали к той дороге, брали с них «неумеренные платежи» за использование пастбищ и водопоев для лошадей, запряжённых в повозки с солью. Содержатель перевозок на р. Днепре также взимал с фурщиков разорительные поборы, сверх того неделями умышленно задерживая их у берегов.

Далее, как указывал Державин, в магазинах (т. е. на складах) в Крыму Сафоновым были обнаружены довольно обширные запасы старой соли, которая от откупщиков должна была поступить в казённое ведомство. Из-за их нерадивости соль содержалась ненадлежащим образом: крыши складов протекали, соль промокла и смешалась с грязью и песком, так что для употребления в пищу была уже не годна. Соль новой заготовки тоже содержалась в подобных условиях — откупщики о ней не заботились. В этом можно было убедиться, исследовав представленные Сенату пробы соли. Реализуемая промышленниками так называемая вольнопродажная соль намного превосходила по качеству соль, добытую откупщиками, хотя по контракту откупщики должны были поставить государству чистую, без примесей соль, готовую к употреблению в пищу.

В связи с этим грубым нарушением Державин поручил Мертваго и Сафонову вместе с крымскими губернскими властями в присутствии откупщиков провести освидетельствование всей добытой соли. В случае подтверждения факта негодности соли к употреблению необходимо было взыскать с откупщиков убытки и обязать их пополнить запасы чистой соли за свой счёт в объёмах и пропорции, необходимой для снабжения населения до весны и прибытия в Крым промышленников. Параллельно Державин известил местные губернские власти о выявленной ситуации и обязал их выяснить пункты хранения чистой соли, о чём им следовало незамедлительно сообщить Мертваго. Управлению дорог и перевозов Державин поручил решить проблемы с незаконными поборами и действиями чиновников ведомства. В случае препятствий в этом министр обещал вмешаться лично¹⁹.

Самоуправство Беклешова как руководителя Сената было установлено благодаря возмущению Державина и последовательному выявлению им самовластных решений генерал-прокурора. Это отчётливо видно в деле пересмотра института опек и попечительств, когда Гавриил Романович подготовил расширенный доклад Сенату об опеках и написал письмо императору. Об этом мы уже писали в предыдущей части данного издания²⁰. По убеждению самого Державина, именно его смелые высказывания и принципиальная позиция в защиту петровских и екатерининских установлений о роли Сената как главного хранителя законности в стране сыграли роль в принятии решения Александром I о реформировании Сената и создании министерств.

Голос Державина громко звучал на заседании Сената в 1802 г. при рассмотрении дела об отмене монополии Куракиных на астраханские рыбные ловли, подаренные им в вечное владение Павлом I. Дело было инициировано князем Долгоруковым, владевшим имениями в Астраханской губернии. Он считал вредной ловлю рыбы учугами²¹ и другими практиковавшимися там способами, указывая на возникавшие препятствия для продвижения «красной» рыбы в устье р. Волги. Вопреки стараниям А.Б. Куракина убедить сенаторов в обратном, 27 августа 1802 г. монополия была уничтожена и право пользования каспийскими рыбными ловлями стало общественным. Во многом этому способствовала подготовленная Державиным записка «Об астраханских рыбных ловлях». В ней он привлёк внимание к проблеме отсутствия в стране законов, регулировавших взаимоотношения владельцев земель и водных ресурсов, что порождало подобные юридические казусы. Гавриил Романович считал правильным уничтожение учуг и заколов на реке и разрешение свободного пользования ловлями местными жителями. Однако, руководствуясь государственной пользой, он предлагал разделить сумму оброчных денег (30 тыс. руб.) за пользование рыбными ловлями между жителями прибрежных Астраханской, Саратовской и Симбирской губерний пропорционально количеству произведённого ими рыбного улова²².

На заседании Сената 2 сентября 1802 г. Гавриил Романович выразил своё несогласие с продажей в частные руки казённого Вознесенского медеплавильного завода в Оренбургской губернии. Подробное мнение и предложения по данному вопросу он подготовил 30 ноября, а уже 4 декабря того же года записка Державина была рассмотрена²³. Обнаружил ранее неизвестную записку Державина оренбургский педагог и краевед конца XIX в. И.С. Шукшинцев. Обширная записка содержала обзор истории данного металлургического завода на Южном Урале, входившего в знаменитую систему Колываново-Вознесенских заводов, результатов его управления и осмотров состояния в XVIII — начале XIX в., обоснование невыгодности его продажи и предложения по восстановлению²⁴. Вознесенский медеплавильный завод имел трудную историю: он был основан графом К.Е. Сиверсом в 1753 г. на казённых землях в Уфимском уезде Оренбургской губернии, введён в эксплуатацию в 1756 г., в 1765 г. за долги графа он был продан в казну. Всё последующее время завод содержался из рук вон плохо, управляющие обманывали Берг-коллегию, в ведении которой он находился. Уже в 1780-е гг. появилось намерение казны продать немало обветшавший без рачительного управления завод частным заводчикам и откупщикам. Однако по полученным в 1797 г. сведениям о богатых залежах руды и потенциально высокой прибыльности завода Сенат поручил Берг-коллегии провести на месте подробный осмотр состояния завода и дать своё заключение о его дальнейшей судьбе. К осени 1801 г. Берг-коллегия, проведя выездное исследование ситуации с данным заводом, пришла к выводу о необходимости его восстановления. Однако с подачи Уфимской казённой палаты и генерал-губернатора О.А. Игельстрома параллельно инициировала публичные торги завода²⁵.

Державин считал, что продавать казённый завод было нецелесообразно. Во-первых, истинное богатство уфимских рудных месторождений было неизвестно, так как там ни разу не проводились геологические разведки. Во-вторых, судя по сообщениям обер-бергмейстера²⁶ Фелькнера, место под заводом было богато рудниками (по первичному обследованию их насчитывалось 537 штук!). В-третьих, рост на треть предлагаемой частными заводчиками цены завода подтверждал эту информацию, иначе предприниматели не стали бы покупать убыточный объект. В качестве практических мер восстановления Вознесенского медеплавильного завода Державин предлагал вначале приостановить его продажу до получения сведений от Берг-коллегии об истинном его состоянии, потом создать специальную комиссию под руководством специалиста горного дела, которая провела бы разведку рудных месторождений и независимую их экспертизу, ревизию завода на месте. Для изыскания средств он предлагал полученные от реализации добытой меди деньги направить на восстановление предприятия. Решить проблему нехватки рабочей силы можно было путём свободного найма работников, а не посредством приписки к заводу крестьян, которые работали плохо. Жившие рядом башкирцы с радостью согласились бы там работать, так как от хлебопашества получали мало выгод. Удобное расположение завода в двух верстах от судоходной реки Белой также способствовало успешной работе по восстановлению предприятия. При хорошем хозяйствовании, заключал Державин, государство могло гарантированно получить большую прибыль от этого завода²⁷. Предложения Державина, как ни странно, были восприняты: Сенат повелел приостановить продажу казённого Вознесенского медеплавильного завода. Так был спасён крупный металлургический завод от банкротства и приватизации, как бы мы сейчас это назвали.

Примечания

1. Блиох И.С. Финансы России XIX столетия. История — статистика: в 4 т. СПб., 1882. Т. 1. С. 64.

2. Греч Н.И. Записки о моей жизни. СПб., 1886. С. 155.

3. Архив Государственного совета: в 5 т. Т. 3: Царствование императора Александра I (1801—1810 гг.). СПб., 1878. Ч. 1. С. 613—614.

4. Там же. С. 154.

5. Западный край Российской империи — так называли западно- и южнорусские территории, вошедшие в состав империи в середине XVII — конце XVIII в. по трём разделам Речи Посполитой. В него входили Виленская, Ковенская, Гродненская, Минская, Могилёвская, Витебская, Киевская, Волынская и Подольская губернии.

6. Грот Я.К. Жизнь Державина по его сочинениям и письмам и по историческим документам. СПб, 1880. С. 777—778.

7. Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота: в 9 т. Т. 7. Сочинения в прозе. СПб., 1872. С. 405—407.

8. Там же. С. 407—408.

9. Сочинения Державина... СПб., 1872. Т. 7. С. 423—425.

10. Там же. С. 426—427.

11. Сочинения Державина... СПб., 1872. Т. 7. С. 429—430.

12. Там же. С. 431—432.

13. Там же. С. 433—434.

14. Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота: в 9 т. Т. 6. Переписка 1794—1816 гг. СПб., 1871. С. 137—138.

15. РГАДА. Ф. 1261. Оп. 1. Д. 1431. Л. 29—31 об.

16. Полное собрание законов Российской империи: в 45 т. СПб., 1830. Т. XXVII. 1802—1803 гг. № 20 428.

17. ПСЗ-1. Т. XXVII. 1802—1803 гг. № 21 044.

18. ПСЗ-1. Т. XXVIII. 1804—1805 гг. № 21 267.

19. ОР РНБ. Ф. 247. Оп. 2. Д. 31. Л. 1—2 об.

20. Цинцадзе Н.С. Г.Р. Державин: на службе у трёх императоров: монография: в 3 ч. Ч. II. Государственная деятельность в царствование Павла I / науч. ред. Ю.А. Мизис. 2-е изд., испр. Тамбов, 2018. С. 124—127.

21. Учуг — сплошные перегородки-сваи, вбиваемые поперёк течения реки с целью удержания и лова поднимающейся вверх по реке на нерест рыбы (главным образом осетровых пород). До революции это был основной способ промыслового лова рыбы.

22. Сочинения Державина... СПб., 1872. Т. 7. С. 379—381.

23. Из неизданных произведений Г.Р. Державина (сообщение И.С. Шукшинцева) // Труды Оренбургской учёной архивной комиссии. Оренбург, 1899. Вып. 5. С. 49—52.

24. Там же. С. 53—74.

25. Из неизданных произведений Г.Р. Державина (сообщение И.С. Шукшинцева) // Труды Оренбургской учёной архивной комиссии. Оренбург, 1899. Вып. 5. С. 53—69.

26. Обер-бергмейстер — штаб-офицерский чин горного ведомства Российской империи, соответствовавший VII классу по «Табели о рангах».

27. Из неизданных произведений Г.Р. Державина (сообщение И.С. Шукшинцева) // Труды Оренбургской учёной архивной комиссии. Оренбург, 1899. Вып. 5. С. 70—74.