21. Дальнейшие подробности учреждения училищ

Заботу обнародования в газетах известия об открытии училища в Тамбове Державин передал Гудовичу; сам же он в своей переписке за это время слишком был занят впечатлением, которое производила в Петербурге речь Захарьина. Притом у него было еще множество практических хлопот по учебному делу. Сведения об открытии народных училищ в губернских городах печатались в «С.-Петербургских ведомостях», от 9-го октября по 10-е ноября. В одном из номеров газеты между этими числами (№ 87) сообщено вкратце и о тамбовском училище, причем замечено: «В уездных городах Козлове и Шацке в скором времени откроются малые народные училища».

При открытии училища в Тамбове были собираемы пожертвования. На другой день губернатор внес в приказ общественного призрения книгу, в которой «доброхотодатели, и между ними приезжие из уездов и городов» подписались на 662 руб., сумму, которая через несколько дней возросла до 775 руб. В числе жертвователей были сам Державин и купец Бородин, подписавшиеся на сто руб. каждый. Панов дал 50 руб. Из остальных лиц кто подписался на 25 руб., кто на 10, на 5 и менее, до 1 рубля. Коменданту сообщен список жертвователей, с тем чтобы он истребовал обещанные «подаяния». Еще в начале следующего года из этих денег собрано было менее половины (357 руб.), а к концу апреля поступило в дополнение не более 15 руб. Из полученных денег было выдано учителям в счет жалованья 175 руб.

Результат сбора по уездам был также не блистательный: кирсановский городничий прислал 75 руб.; Моршанский предводитель дворянства 52 руб., преосвященный Феодосий 50 руб., усманский градской глава 25 руб. Другие доставили от 10 до 20 руб. Некоторые присылали, впрочем, повторяя эти присылки несколько раз, от одного до 2-х руб. От усманского городничего получены собранные им в кружку 50 коп., от липецкого (Бурцева) 1 руб. 23 коп. Некоторые лица жертвовали вещами; так один армейский корнет (Зацепин) принес в дар лошадь, которая была продана с аукциона мещанину Спирину за 15 руб.

В первые уже дни по открытии училища начинается деятельная переписка о покупке необходимых учебных предметов и приискании учителей не только для тамбовского, но и для будущих малых училищ в других городах, что представляло большие трудности. Еще труднее было найти сведущего директора училищ. Для этого губернатор испрашивал себе у Гудовича некоторого срока, а покуда поручил управление училищами заседателю верхнего земского суда, секунд-майору Якову Карамышеву, который и просил прежде всего распорядиться покупкою аспидных досок, грифелей, карандашей, рисунков и т. п. На это приказ общ. призрения отпустил смотрителю Степанову из пожертвованных денег 25 руб., которые Державин и отправил в Москву к Хераскову (жившему там в качестве куратора университета) с просьбою прислать сказанные вещи. Они были получены в исходе ноября.

Некоторые учебные книги были уже заранее присланы из Петербурга и отданы под присмотр учителю Савве Венедиктову вместе с разными таблицами, прописями, ландкартами и предметами, до геометрии и физики относящимися. Не явилось только означенное в списке увеличительное стекло, принадлежавшее к камере-обскуре, почему и велено его откуда следует истребовать. Учебники доставлялись и позднее, постепенно. Руководства по истории и географии еще не вышли из печати в самом Петербурге. В ожидании их Державин приказал учителям обучать этим предметам «по письменным своим тетрадям». Впрочем, уже 3-го октября он мог передать в приказ полученные от генерал-губернатора «книги для обучения наукам».

В тамбовском училище, как главном, было четыре класса. Первый (т. е. низший) начал свои занятия немедленно, а с 1-го ноября открылся и второй. В четвертый класс поступали только те, которые готовились быть учителями в малых училищах по уездным городам. В тамбовском училище преподавали в первое время следующие лица, присланные из Петербурга от Главного правления народных училищ:

1) Василий Роминский (который произнес речь 22-го сентября). Он обучал в 3-м и 4-м классах математике и физике, русскому и латинскому языкам и рисованию; последнему предмету учил он и во 2-м классе.

2) Савва Венедиктов — всеобщей и русской истории, географии и естественной истории в 3-м и 4-м классах.

3) Лукьян Антонов проходил пространный катехизис, священную историю, книгу «о должностях человека и гражданина», руководство к чистописанию, прописи и первую часть арифметики во 2-м классе, изъяснение евангелия и пространный катехизис с доказательствами в 3-м; сверх того он преподавал рисование во всех классах, кроме 1-го.

4) Василий Смирнов проходил в 1-м классе: таблицы азбучные, таблицы для складов, российский букварь, правила для учащихся, сокращенный катехизис, священную историю, прописи и руководство к чистописанию.

Роминский, Венедиктов и Смирнов происходили из духовного звания, а Антонов был сын подпрапорщика. Все они учились в семинариях, откуда были истребованы указом в Главное петербургское народное училище для приготовления к учительской должности. Они получали положенное в штате жалованье, именно: два учителя высших классов по 400 руб., учитель 2-го класса 200 руб., а учитель 1-го кл. 150 руб. Сверх того за уроки рисования обоим преподавателям производилось добавочных 150 руб. Впрочем, всем этим учителям жалованье в первый раз выдано было не прежде, как в исходе января следующего года по особенному требованию исправлявшего должность директора училищ.

В конце декабря 1786 года приказ общ. призр. определил произвести ученикам экзамен, и коменданту предложено было пригласить в училище на 30-е число городских жителей, особенно родственников учащихся.

Число учеников со дня открытия училища постепенно увеличивалось, и при этом испытании их было уже 106 человек. В поданной Карамышевым, в начале 87-го года, ведомости о состоянии училища было между прочим сказано: «Жители города, будучи убеждены правителем Тамбовской губернии в пользе и выгодах матерних Ее И.В. заведений, начали добровольно и с великою охотою отдавать детей; посему, вероятно, впредь число учеников несравненно умножится (к сожалению, однако, надежда эта не осуществилась). Ученики, все родом россияне, состояния разного, именно бедные дворяне, купеческие, мещанские, однодворческие, солдатские и господские люди; все они возрастом от 7 до 15 и 17 лет. С самого начатия учителям не без труда было детей приучать к прилежному вниманию изъяснении учительских, к порядочным ответам; но вскоре исправились так, что публика, бывшая при открытом испытании, успехи учеников в предписанных науках одобрила». Эта записка может подать повод к некоторым комментариям. Чтобы угодить губернатору, действительно, даже иные дворяне, особенно небогатые, отдавали в новое училище детей своих, хотя и не легко мирились с мыслью, что благородные мальчики сидят рядом с разночинцами и даже дворовыми. Зажиточные дворяне, по большей части, поручали воспитание своих детей заезжим или нарочно выписанным иностранцам, и в этом отношении старались перещеголять друг друга. Так, некто Хвощинский, в начале 1780-х годов, выписал учителя Диксона прямо из Лондона. Кроме того, дети чиновников и мелких дворян учились грамоте в присутственных местах. Совершенно неграмотные и крайне юные, лет 13 или 14, эти молодые люди поступали на службу, даже получали жалованье, по нескольку копеек в месяц, и целые годы учились читать и писать у разных копиистов, подканцеляристов и канцеляристов, которые сами, в свое время, проходили такой же курс учения. На экзаменах Державин не только присутствовал, но любил и сам задавать вопросы, приглашая к тому и других посетителей, чтобы не было никакого сомнения относительно правильности испытания.

Судя по приведенному отчету Карамышева и по некоторым другим сведениям, сохранившимся в архиве приказа общественного призрения, Карамышев исправлял должность директора со знанием дела и добросовестно, но, согласившись принять ее только на время, он скоро удалился, и в марте на его место назначен был, по ордеру Гудовича, асессор тамбовской казенной палаты капитан Жохов, с жалованьем по 500 руб. в год.

При училище недоставало еще певческого класса, учреждения которого требовал училищный устав «для благолепия церквей и большего прилепления учеников к молитве». В 1788 году Державин, по званию попечителя училищ, напомнил о том приказу, и класс был открыт: обучать пению за 150 руб. в год взялся секретарь нижней расправы Журавченко; в помощники к нему определен был архиерейский певчий Антип Травин (80 руб.), но «как оный Травин, по своему нерадению, не ходил в класс целую треть года, то приказ и отрешил его от сей должности».

Дом Бородина, купленный для помещения училища, вскоре оказался слишком тесным и вообще негодным: печи дымили и не грели, полы были гнилы, штукатурка обваливалась, двери в классах плотно не затворялись, в окнах недоставало стекол, крыши летом протекали. Поэтому, уже в январе следующего года куплен был в селе Куньи Липяги, в 39-ти верстах от города, у братьев Ознобишиных за 1200 руб. другой (деревянный) дом, который и перевезли в Тамбов. На покупку употреблена была сумма в 1000 руб., завещанная умершим между тем преосвященным Феодосием, а 200 руб. взяты из процентной суммы прихода.