«Будь покровителем мне, но свободы моей не касайся!»

«Божия птица» — так в России издавна народ называет ласточку. Стихотворение «Ласточка» Гавриил Романович посвящает памяти Екатерины Яковлевны Державиной, жены поэта.

О домовитая Ласточка! / О милосизая птичка! / Грудь красно-бела, касаточка, / Летняя гостья, певичка! / Ты часто по кровлям щебечешь, /Над гнездышком сидя поёшь, / Крылышками движешь, трепещешь, / Колокольчиком в горлышке бьёшь. /Ты часто по воздуху вьёшься, /В нём смелые круги даёшь; / Иль стелешься долу, несёшься, / Иль в небе простряся плывёшь. / Ты часто во зеркале водном /Под рдяной играешь зарей, /На зыбком лазуре бездонном / Тенью мелькаешь твоей. / Ты часто, как молния, реешь / Мгновенно туды и сюды; /Сама за собой не успеешь / Невидимы видеть следы, — / Но видишь там всю ты вселенну, /Как будто с высот на ковре; /Там башню, как жар, позлащенну, /В чешуйчатом флот там сребре; / Там рощи в одежде зелёной. / Там нивы в венце золотом, / Там холм, синий лес отдалённый, / Там мошки толкутся столпом; / Там гнутся с утёса в понт воды, / Там ластятся струи к берегам. / Всю прелесть ты видишь природы, /Зришь лета роскошного храм; / Но видишь и бури ты чёрны /И осени скучной приход; /И прячешься в бездны подземны, / Хладея зимою, как лёд. / Во мраке лежишь бездыханна, — / Но только лишь придёт весна / И роза вздохнёт лишь румяна, / Встаёшь ты от смертного сна; /Встанешь, откроешь зеницы /И новый луч жизни ты пьёшь; /Сизы расправя косицы, /Ты новое солнце поёшь. Душа моя! гостья ты мира: / Не ты ли перната сия? — / Воспой же бессмертие, лира! / Восстану, восстану и я, — Восстану — и в бездне эфира / Увижу ль тебя я, Пленира? 1792, 1794.

Современник Г.Р. Державина Николай Иванович Гнедич воспевает предвестницу весны в поэтических строках «Ласточка»:

Ласточка, ласточка, как я люблю твои вешние песни! / Милый твой вид я люблю, как весна и живой и весёлый! / Пой, весны провозвестница, пой и кружись надо мною; / Может быть, сладкие песни и мне напоёшь ты на душу.

Птица, любезная людям! ты любишь сама человека; / Ты лишь одна из пернатых свободных гостишь в его доме; / Днями чистейшей любви под его наслаждаешься кровлей; / Дружбе его и свой маленький дом и семейство вверяешь, / И, зимы лишь бежа, оставляешь дом человека. / С первым паденьем листов улетаешь ты, милая гостья! / Но куда? за какие моря, за какие пределы / Странствуешь ты, чтоб искать обновления жизни прекрасной, / Песней искать и любви, без которых жить ты не можешь? / Кто по пустыням воздушным, досель не отгаданный нами, / Путь для тебя указует, чтоб снова пред нами являться? / С первым дыханьем весны ты являешься снова, как с неба, / Песнями нас привечать с воскресеньем бессмертной природы.

Хату и пышный чертог избираешь ты, вольная птица, / Домом себе; но ни хаты жилец, ни чертога владыка / Дерзкой рукою не может гнезда твоего прикоснуться, / Если он счастия дома с тобой потерять не страшится. / Счастье приносишь ты в дом, где приют нетревожный находишь. Божия птица, как набожный пахарь тебя называет: / как священную птицу тебя почитает и любит / Так песнопевцев народы в века благочестия чтили. / Кто ж, нечестивый, посмеет гнезда твоего прикоснуться — / Дом ты его покидаешь, как бы говоря человеку: / «Будь покровителем мне, но свободы моей не касайся!»

Птица любови и мира, всех птиц ненавидишь ты хищных. / Первая, криком тревожным — домашним ты птицам смиренным / Весть подаешь о налете погибельном коршуна злого, / Криком встречаешь его и до облак преследуешь криком, / Часто крылатого хищника умысл кровавый ничтожа. Чистая птица, на прахе земном ты ног не покоишь, / Разве на миг, чтоб пищу восхитить, садишься на землю. / Целую жизнь, и поя и гуляя, ты плаваешь в небе, / Так же легко и свободно, как мощный дельфин в океане. / Часто с высот поднебесных ты смотришь на бедную землю; / Горы, леса, города и все гордые здания смертных / Кажутся взорам твоим не выше долин и потоков, — / Так для взоров поэта земля и всё, что земное, / В шар единый сливается, свыше лучом озарённый.

Пой, легкокрылая ласточка, пой и кружись надо мною! Может быть, песнь не последнюю ты мне на душу напела.