На смерть графини Румянцевой (1788)

Не беспрестанно дождь стремится
На класы с черных облаков,
И море не всегда струится
От пременяемых ветров;
Не круглый год во льду спят воды,
Не всякий день бурь слышен свист,
И с скучной не всегда природы
Падет на землю желтый лист.
Подобно и тебе крушиться
Не должно, Дашкова, всегда,
Готово ль солнце в бездну скрыться,
Иль паки утру быть чреда;
Ты жизнь свою в тоске проводишь,
По английским твоим коврам,
Уединясь, в смущеньи ходишь
И волю течь даешь слезам.
Престань! и равнодушным оком
Воззри на оный кипарис,
Который на брегу высоком
На невские струи навис
И мрачной тени под покровом,
Во дремлющих своих ветвях,
Сокрыл недавно в гробе новом
Румянцевой почтенный прах.
Румянцевой! — Она блистала
Умом, породой, красотой,
И в старости любовь снискала
У всех любезною душой;
Она со твердостью смежила
Супружний взор, друзей, детей;
Монархам осмерым служила,
Носила знаки их честей.
И зрела в торжестве и славе
И в лаврах сына своего;
Не изменялась в сердце, нраве
Ни для кого, ни для чего;
А доброе и злое купно
Собою испытала всё,
И как вертится всеминутно
Людской фортуны колесо.
Воззри на памятник сей вечный
Ты современницы твоей,
В отраду горести сердечной,
К спокойствию души своей,
Прочти: «Сия гробница скрыла
Затмившего мать лунный свет;
Смерть добродетели щадила,
Она жила почти сто лет».
Как солнце тускло ниспущает
Последние свои лучи,
По небу, по водам блистает
Румяною зарей в ночи, —
Так с тихим вздохом, взором ясным
Она оставила сей свет;
Но именем своим прекрасным
Еще, еще она живет.
И ты, коль победила страсти,
Которы трудно победить;
Когда не ищешь вышней власти
И первою в вельможах быть;
Когда не мстишь, и совесть права,
Не алчешь злата и сребра, —
Какого же, коль телом здрава,
Еще желаешь ты добра?
Одно лишь в нас добро прямое,
А прочее всё в свете тлен;
Почиет чья душа в покое,
Поистине тот есть блажен.
Престань же ты умом крылатым
По треволнению летать;
С убогим грузом иль богатым,
Всяк должен к вечности пристать.
Пожди, — и сын твой с страшна бою
Иль на щите, иль со щитом,
С победой, с славою, с женою,
С трофеями приедет в дом;
И если знатности и злата
Невестка в дар не принесет,
Благими нравами богата,
Прекрасных внучат приведет.
Утешься, и в объятьи нежном
Облобызай своих ты чад;
В семействе тихом, безмятежном,
Фессальский насаждая сад,
Живи и распложай науки;
Живи и обессмертвь себя,
Да громогласной лиры звуки
И музы воспоют тебя.
Седый собор Ареопага,
На истину смотря в очки,
Насчет общественного блага
Нередко ей давал щелчки;
Но в век тот Аристиды жили,
Сносили ссылки, казни, смерть;
Когда судьбы благоволили,
Не должно ли и нам терпеть?
Терпи! — Самсон сотрет льву зубы,
А Навин потемнит луну;
Румянцев молньи дхнет сугубы,
Екатерина тишину.
Меня ж ничто вредить не может,
Я злобу твердостью сотру;
Врагов моих червь кости сгложет,
А я пиит — и не умру.

(1788)

Комментарии Н.Л. Потаниной

Стихотворение «На смерть графини Румянцевой» написано в трудное для Державина время. Шел 1788 год — третий год пребывания поэта в должности главы Тамбовского наместничества. Несмотря на то, что за это время им было сделано много полезного для края, отношение к наместнику тамбовской публики и, в особенности, чиновничества, было далеко не благожелательным. Честный и пылкий Державин, поэт в мундире государственного чиновника, был чужд компромиссов, и потому ему трудно было устанавливать контакты с подчиненными. Стремясь неукоснительно соблюдать законы, он не всегда отдавал себе отчет в том, насколько возможно реализовать это стремление в России его времени. Положение Державина усугублялось и тем, что им был недоволен генерал-губернатор И.В. Гудович, опасавшийся любых осложнений обстановки в крае. Основания для опасений были: Гудович не раз получал из Тамбова доносы, в которых Державина обвиняли в злоупотреблении властью. Тучи над наместником сгущались. И Державин, уже имевший опыт административных неудач, наделенный к тому же повышенной впечатлительностью поэта, не мог этого не чувствовать. Худшие опасения вскоре оправдаются. 3 января 1789 г. выйдет указ об отрешении Г.Р. Державина от должности. Державин будет тяжело переживать свою отставку, тем более, что ею дело не ограничится. Покинув Тамбов, Державин должен будет предстать перед судом Сената, чтобы дать показания о своей деятельности на посту тамбовского наместника. Суд окончится благополучно. Державин будет оправдан и еще не раз назначен на важные административные должности в столице.

Однако в 1788 г. это было еще делом будущего. Надо было собрать все силы, чтобы выстоять. Считая себя правым той высокой правотой, которая основывается на искреннем желании честно делать свое дело и мужественно противостоять невзгодам, встречающимся на этом пути, поэт ищет и находит для себя примеры жизненной стойкости. Один из таких примеров — графиня Румянцева.

Но, как это часто бывает, непосредственный импульс к созданию стихотворения дал житейский случай. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова, директор Императорской Академии наук (Державин был близок к ее кругу), пребывала в это время в большом огорчении из-за неравного брака своего сына, женившегося на небогатой провинциальной дворянке и лишь через два месяце после венчания испросившего на это материнского согласия. Дашкова совсем иначе представляла себе судьбу сына, с которым, по-видимому, связывала и свои честолюбивые планы, выходящие далеко за пределы частной жизни. Теперь планам не суждено было осуществиться, и Дашковой казалось, что она обманута в лучших чувствах. Это было тем более болезненно, что быстро стало известно всем. Дашкова считала себя униженной в глазах света и никак не могла успокоиться.

Державин начинает стихотворение, используя известный еще с античных времен прием параллелизма, призванный убедить читателя в том, что горести преходящи. Как указал В.А. Западов, «первые стихи оды являются подражанием первым стихам девятой оды Горация (II книга)» [1]. Не вечна осенняя непогода, как не вечен и шторм на море. А потому не стоит долго печалиться, убеждает поэт своего сиятельного адресата, имя которого при первой публикации («Московский журнал». 1791. № 3. С. 269) скрыто под обозначением «Н***». «Во всех изданиях до Грота печаталось: "Не должно, Н. ...всегда". Этот стих восстановлен Державиным...» [1]. В современных изданиях имя адресата печатается полностью:

Подобно и тебе крушиться
Не должно, Дашкова, всегда... [2]

Державин, по-видимому, находит в охарактеризованном положении Дашковой нечто общее со своим собственным положением. Во всяком случае, он тоже чувствует необходимость укрепить свой дух, чтобы достойно противостоять соперникам. Не случайно, обратившись к княгине во второй строфе стихотворения, финальную строфу поэт строит как самоутверждение:

Меня ж ничто вредить не может,
Я злобу твердостью сотру;
Врагов моих червь кости сгложет,
А я пиит — и не умру. [2]

Предшествующая строфа косвенно свидетельствует о психологическом состоянии человека, который чувствует, что против него поднялись могущественные силы. Они изображены в традиционных для русской классицистической поэзии этого времени аллегориях — «льва» и «луны». Аллегория, как правило, предполагает одно истолкование. Но в этом случае истолкования указанных образов раздваиваются. Обращаясь к княгине Дашковой, поэт убеждает ее:

Терпи! — Самсон сотрет льву зубы,
А Навин потемнит луну;
Румянцев молньи дхнет сугубы,
Екатерина тишину. [2]

«Лев» в данном случае — это аллегория Швеции, а «луна» — Турции, с которыми в это время (в 1788 г.) Россия находилась в состоянии войны [1].

Однако, если рассматривать эти образы в связи с описанием душевного состояния поэта на исходе тамбовского периода его жизни, то их можно интерпретировать несколько иначе, в более общем виде: «лев» и «луна» — это аллегории сильного врага, над которым, тем не менее, возможно (и необходимо!) одержать победу. В данном случае большое значение обретают и другие использованные здесь мифологемы: «Самсон» и «Навин». Они содержат имплицитное обращение автора к самому себе: нужно не только «терпеть», но и духовно уподобиться библейскому герою Самсону (поборовшему льва голыми руками) или библейскому пророку Навину (на время остановившему ход солнца), чтобы выдержать все испытания, посылаемые судьбой.

Что же касается имени, вынесенного в название этой оды, то оно принадлежит графине Румянцевой (1698(?)—1788).

Ее сын — знаменитый полководец П.А. Румянцев-Задунайский, именем которого была названа первоначально Румянцевская библиотека (позднее — Всесоюзная государственная библиотека имени В.И. Ленина, ныне — Российская государственная библиотека). В одном из зданий библиотеки, известном еще как «дом Пашкова», до сих пор на почетном месте сохраняется барельеф, изображающий П.А. Румянцева-Задунайского.

Мать полководца прожила длинную, наполненную событиями и треволнениями жизнь, была светской львицей, фрейлиной, впоследствии — статс-дамой и обер-гофмейстериной (с 1776 г.) русских императриц, но до конца своих дней сохраняла бодрость и душевное спокойствие, что и позволило ей, по мнению Державина, прожить «почти сто лет» [1, с. 120].

Н. Л. Потанина

Список литературы

Западов В.А. Комментарий. Державин. Стихотворения. На смерть графини Румянцевой // Державин Г.Р. Полное собрание стихотворений. Л., 1957. (Библиотека поэта; Большая серия.) URL: http://www.rvb.ru/18vek/derzhavin/02comm/023.htm

Державин Г.Р. Полное собрание стихотворений. Л., 1957. (Библиотека поэта; Большая серия.) URL: http://www.rvb.ru/18vek/derzhavin/02comm/023.htm

Из комментариев В.А. Западова

Печатается по: Западов В.А. Комментарий. Державин. Стихотворения. На смерть графини Румянцевой // Державин Г.Р. Полное собрание стихотворений. Л., 1957. (Библиотека поэта; Большая серия). С. 381—382. URL: http://www.rvb.ru/18vek/derzhavin/02 comm/023.htm

«На смерть графини Румянцевой». Впервые — «Московский журнал», 1791, № 3, стр. 269, под заглавием «Ода насмерть графини Румянцевой к Н***». Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 142.

По английским твоим коврам. Е.Р. Дашкова, как и ее братья А.Р. и С.Р. Воронцовы (оба были послами в Англии), «привержена быв к английскому народу, имела у себя в доме английские украшения, ковры и проч.» (Об. Д., 621).

Кипарис. В древней Греции и Риме кипарисы сажали на могилах, кипарисовыми ветвями украшали дома в знак траура и т. д.

Порода — знатность, род.

Монархам осмерым служила. М.А. Румянцева начала служить при Петре I. «С него начиная до Екатерины было восемь монархов, коим она служила в придворных домах» (Об. Д., 621).

Затмившего мать лунный свет. «Мать того, который победил турок» (Об. Д., 621). Луна (полумесяц) — герб и символ Турции.

Румяная заря. Слово «румяная» намеренно перекликается с фамилией Румянцева — прием, неоднократно применявшийся Державиным (см. «Вельможа», «Водопад»).

Когда не ищешь вышней власти (в Об. Д., 621: «Когда не ищешь царской власти»). «Княгиня Дашкова была честолюбивая женщина, добивалась первого места при государыне, даже желала заседать в Сенате».

Пожди; и сын твой с страшна бою. П.М. Дашков во время второй турецкой войны находился в действующей армии.

Фессальский насаждая сад. «То есть российский Парнас, или академию» (Об. Д., 622). Державин имеет в виду Российскую Академию, которая была учреждена по проекту кн. Дашковой для разработки русского языка и «словесности» (литературы) и директором которой (так же, как и Академии наук) она была. По-видимому, Державин ошибочно предполагал, что гора Парнас находится в Фессалии, тогда как она находится в Фокиде.

Ареопаг — верховное судилище в древних Афинах. «Под сим разумеется Сенат, который по делам делал ей (Дашковой. — В.З.) некоторые неприятности или, лучше сказать, князь Вяземский, с которым они были неприятели» (Объяснение Державина, 622).

Аристид (VI—V вв. до н. э.) — афинский государственный деятель и полководец. В результате интриг был изгнан, но по окончании срока изгнания способствовал победам над персидским войском; впоследствии снова стал видным государственным деятелем Афин. В литературе классицизма его именем называли честного, стойкого человека.

Румянцев молньи дхнет сугубы. Румянцев, прославленный победитель турок в первой турецкой войне, во время второй был командующим одной из армий, но вскоре (уже после написания стихотворения) был заменен кн. Репниным (в 1789 г.).

Екатерина тишину — т. е. Екатерина в результате побед Румянцева заключит выгодный для России мир.

Гр. М.А. Румянцева (1698(?)—1788) — мать знаменитого русского полководца П.А. Румянцева-Задунайского, фрейлина, впоследствии статс-дама и обер-гофмейстерина (с 1776 г.) русских императриц. По некоторым данным (Дневник Храповицкого. М., 1902, стр. 46), умерла на 96-м году жизни (в данном стихотворении: «Она жила почти сто лет»).