Пролог на открытие в Тамбове театра и народного училища

ПРОЛОГЪ
въ одном дъйствіи с МУЗЫКОЮ,
на открытіе въ Тамбовѣ
ТЕАТРА И НАРОДНАГО УЧИЛИЩА,
Представленный благороднымъ обществомъ
въ день тезоименитства
ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II,
на Театрѣ въ домѣ Губернатора Державина
1786 года 24 Ноября.

ДЪЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

ПУСТЫННИКЪ — Яковъ Ивановичъ Беклемишевъ

ГЕНІЙ — Дѣвица Анна Матвѣевна Бибикова

МЕЛЬПОМЕНА — Дѣвица Марья Григорьевна Орлова

ТАЛІЯ — Дѣвица Марья Дементьевна Чичерина

ДѢТИ — Александръ Антоновичъ Аничковъ

МАЛЬЧИКИ СЪ РЪЧАМИ — Николай Дмитріевич Хвощинскій, Николай Степановичъ Беклемишевъ, Александръ Николаевичъ Свѣчинъ, Борисъ Дмитріевичъ Хвощинскій, Корнилій Андреевич Ниловъ, Сергѣй Николаевичъ Охлебининъ, Романъ Ѳедоровичъ фонъ-Мелинъ, Викторъ Ивановичъ Комсинъ, Александръ Петровичъ Чевелевъ

ДѢВИЦЫ БЕЗЪ РѢЧЕЙ — Надежда Матвѣевна Булдакова, Фіона Ивановна Комсина, Софья Дмитріевна Хвощинская, Евпраксія Николаевна Сатина, Елена Николаевна Охлебинина, Елисавета Андреевна Алѣева, Анна Никитишна Салькова, Елисавета Ѳедоровна Макшѣева, Елисавета Антоновна Аничкова, Катерина Степановна Беклемишева

МУЗЫКА — Первый хоръ г-на Журавченка, Второй хор г-на Раупаха

ДЕКОРАЦІИ и ПЛАТЬЕ — г-на Барзантія

Прологъ на открытіе въ Тамбовъ театра и народнаго училища [1]

Явленіе I.

Театръ представляетъ ночь и дикій лѣсъ, въ которомъ видны мрачныя пещеры. Свирѣпый вѣтръ клонитъ деревья и производитъ трескъ и вой въ пещерахъ, въ которыя маленькія дѣти разнаго состоянія отъ шума бури и громовыхъ ударовъ прячутся. Музыка симфоніею своею изображаетъ неустройство стихій. По укрощеніи бури выходитъ Пустынникъ, украшенный сѣдинами, съ сѣкирою въ рукахъ.

ПУСТЫННИКЪ [2].

О дикій, темный лѣсъ [3], но въ дикости прекрасный,
Стихіевъ шумомъ лишь и бурями ужасный!
Я годныхъ много зрю на дѣло здѣсь деревъ;
Но станетъ ли моихъ и вѣка и трудовъ,
Чтобы очистить ихъ? — Ахъ, нѣтъ! конечно нѣтъ!
По крайней мѣрѣ путь я къ свѣту проложу,
Пускай другіе кто за мною идутъ вслѣдъ...
(Рубитъ сучья, которые, упадая, открываютъ просѣкъ.)

Теперь довольнымъ я къ покою отхожу;
Исполнилъ я мой долгъ: — дорога къ свѣту есть.

Явленіе II.

Театръ представляетъ на проложенной Пустынникомъ дороге нѣсколько свѣтилъ, но оныя тотчасъ закатываются; восходитъ же выше всѣхъ ихъ солнце [4], которое, остановясь на полуденной линіи, лучами своими восхищаетъ вселенную. Музыка соотвѣтствуетъ ему радостными и великолѣпными тонами. Геній, или Духъ просвѣщенія, слетаетъ на облакѣ, держа одною рукою учебную доску, а другою грифель. Видны при немъ кинжалъ и маска.

ГЕНІЙ. (Сошедши съ облака, удивляется красотѣ и величеству свѣтила.)

Краса вселенныя, утѣха, радость, честь,
Свѣтило славное! Отъ сотворенья міра
Блисталъ ли кто тебя любезнѣе, свѣтлѣй,
Великолѣпнѣе, отраднѣе, щедрѣй?
Достойно ты того, чтобъ я съ круговъ эѳира
Слетѣлъ и обозрѣлъ величество твое.
Оно божественно! Все чувствіе мое
Несмѣтныхъ благъ твоихъ плѣненно красотою:
Я восхищенъ тобою!
И если мой небесный, чистый жаръ,
Усердіе и чувства благородны
Тебѣ угодны:
Въ благопріятный даръ
Прими его.
Отъ свѣта твоего
Занявъ мой свѣтъ, мое блистанье,
Я приложу старанье,
И лѣсъ сей просвѣтить готовъ.
(Беретъ изъ облака учебную доску, вѣшаетъ на дерево и возглашаетъ:)

Внимай меня, кто бъ ни былъ ты таковъ!
Убогій и богачъ, подвластный и свободный,
И пахарь и купецъ, и рабъ и благородный!
Послушайте! себѣ желаетъ кто добра,
Дражайшаго стократъ и злата и сребра,
Котораго никакъ не похищаютъ воры,
Не подкопаетъ тать: не медля, будьте скоры,
Спѣшите всѣ ко мнѣ богатство пріобрѣсть [а].
Я чувствовать учу прямую честь,
Я разумъ знаньемъ наполняю;
Просите у меня: все дать я обѣщаю,
Что можетъ честь
Принесть
И сердце воспалить къ поступкамъ благонравнымъ [б]!
Приди, кто хочетъ быть въ лѣсу семъ главнымъ.

МАЛЬЧИКЪ. (Выскоча изъ пещеры, кричитъ:)

Я!

ГЕНІЙ. (Пишетъ на доскѣ и возглашаетъ:)

Учись начальству быть послушнымъ прежде самъ!

МАЛЬЧИКЪ.

Потщуся быть послушнымъ.

ГЕНІЙ.

Кто хочетъ быть почтенъ, имѣть великій санъ?

(Другой мальчикъ выскакивая изъ пещеры, кричитъ:)

Я!

ГЕНІЙ. (Пишетъ на доскѣ и возглашаетъ:)

Такъ будь великодушнымъ,
Учись быть всѣмъ слугой [в].

МАЛЬЧИКЪ.

Урокъ исполню твой.

ГЕНІЙ.

Кто хочетъ пріобрѣсть себѣ богатство, славу?
(Третій мальчикъ, выскакивая изъ пещеры, кричитъ:)

Я!

ГЕНІЙ.

Трудись!

МАЛЬЧИКЪ.

Послѣдую сему уставу.

ГЕНІЙ.

Кто хочетъ добрымъ быть и честнымъ гражданиномъ,
Любезнѣйшимъ отцомъ, послушнымъ, кроткимъ сыномъ,
Супругомъ ласковымъ [г], сосѣдомъ не сварливымъ,
Судьею справедливымъ,
Единымъ словомъ: кто, кто хочетъ быть счастливымъ?
(Тутъ множество мальчиковъ изъ пещеръ бѣгутъ съ распростертыми руками и кричатъ:)

Я! я! я! я!

ГЕНІЙ. (Пишетъ на доскѣ, и возглашаетъ:)

Учитесь и трудитесь!

МАЛЬЧИКИ. (Всѣ вдругъ.)

Будемъ!
Твоихъ совѣтовъ не забудемъ.
(Во все сіе явленіе музыка, подобно раздающемуся эху, отзывается возглашеніемъ Генія и отвѣтами мальчиковъ.)

Явленіе III.

ТАЛІЯ И МЕЛЬПОМЕНА.

МЕЛЬПОМЕНА.

Въ семъ лѣсѣ, гдѣ дика, сурова такъ природа,
Я слышу гласъ народа. —
Учиться здѣсь повелѣваютъ!

ТАЛІЯ. (Глядя на доску.)

И грамотѣ здѣсь знаютъ.

МЕЛЬПОМЕНА.

Здѣсь пишутъ, кажется, и могутъ мыслить.

ТАЛІЯ.

Не можно ли ихъ намъ, сестра, къ себѣ причислить
И краю здѣшнему услугу показать?
Мы будемъ представлять.

МЕЛЬПОМЕНА.

И то возможетъ статься.

ТАЛІЯ.

Пойдемъ же попытаться.—
Я вижу впереди учителя съ дѣтьми.
Наука можетъ быть межъ здѣшними людьми
Пріятна и любима.
(Подходитъ къ Генію.)

МЕЛЬПОМЕНА.

Мы странницы, пришли изъ Греціи, изъ Рима;
Насъ тамъ любили всѣ.
Я добродѣтель ободряла.

ТАЛІЯ.

А я порокъ пересмѣхала.

МЕЛЬПОМЕНА. (Къ Генію.)

Дерзаемъ вопросить: здѣсь льзя ль остаться намъ?

ТАЛІЯ.

И нашъ воздвигнуть храмъ?

Явленіе IV.

(В сіе время, какъ Геній разговариваетъ с Музами, дѣти снимаютъ съ дерева учебную доску и уходятъ съ нею въ пещеры.)

ГЕНІЙ.

Дражайшія сестры! друзья мои почтенны!
Бывъ должностью моей столь много упражненный,
Я не примѣтилъ васъ. Но васъ ли вижу я?
Облегчена теперь обязанность моя.
Какое счастіе! о странницы любезны!
Вы кстати, кстати здѣсь, пренужны, преполезны;
Вы нынѣ будете мнѣ помощью съ небесъ:
Сей лѣсъ
Былъ множество вѣковъ ужасно помраченнымъ,
Неочищеннымъ [5],
Подобно хаосу стоялъ,
Стихіевъ бурями стеналъ;
Но нѣкогда, вертепъ сей дикій
Пустынникъ ревностный, могущій и великій
Очистя, проложилъ дорогу въ немъ и слѣдъ
Неслыханнымъ трудомъ и попеченьемъ дивнымъ,
По коей свѣтъ,
Спомоществуемый лучами трехъ планетъ [6],
Боролся съ мракомъ сопротивнымъ;
И лѣсъ
Поднесь
Едва лишь освѣщеннымъ былъ,
Иль только просвѣщеннымъ слылъ;
Но наконецъ сіе великое свѣтило,
Взошедъ на высоту небесъ,
Свой лучезарный блескъ спустило
На этотъ лѣсъ.
Отъ Бѣлыхъ водъ до Черныхъ,
Отъ тихихъ до сердитыхъ [7],
Бѣгутъ толпы угрюмыхъ тучъ;
Въ пещерахъ самыхъ темныхъ,
Въ норахъ, почти совсѣмъ забытыхъ,
Сверкаетъ свѣтозарный лучъ!
Препоны нѣтъ ему нигдѣ;
Вездѣ
Все движется, живетъ, растетъ и расцвѣтаетъ,
Все животворный огнь вкушаетъ, ощущаетъ;
Кремень преобращается въ алмазъ [8],
И испущаетъ все благодаренья гласъ!
Блистаніемъ его и я здѣсь пребываю:
Ему служу,
Разсадникъ свѣта развожу,
Лучи къ простымъ деревьямъ прививаю. —
Ступайте! время вамъ
Здѣсь вашъ воздвигнуть храмъ.
Ступайте! голосъ вашъ здѣсь нынѣ будетъ внятенъ,
Оберегатель правъ [9] здѣсь вамъ благопріятенъ.
Ты, Мельпомена, намъ доброты возвѣщай
И подвизаться въ нихъ героевъ поощряй;
А ты намъ, Талія, шпынствомъ твоимъ искуснымъ
Пересмѣхай порокъ и дѣлай его гнуснымъ.
Гдѣ грубы головы, сердца не смягчены,
Законы кроткіе тамъ тщетно изданы:
Вы умягчайте ихъ игрой своей и тономъ,
И просвѣщенію, наукамъ и законамъ
Подпорой будьте здѣсь. Примите у меня
Орудіе свое.
(Вынимая изъ облака, подаетъ Мельпоменѣ кинжалъ.)

МЕЛЬПОМЕНА.

Велѣніе твое
Храня,
Я все противное законамъ, правдѣ, чести,
Любви къ отечеству и вѣрности къ царю,
Все то, что по слѣдамъ пойдетъ коварства, лести,
И возродитъ въ сердцахъ крамолы, бунты, прю,
Не пощадя себя, на жертву принесу;
Иль съ тѣмъ умру, или отечество спасу!

ГЕНІЙ. (Вынимая изъ облака маску, подаетъ Таліи.)

Вотъ, Талія, тебѣ личина и твоя.

ТАЛІЯ.

Я знаю, должность въ чемъ моя.
Подъ ней сокрывшись, я, какъ будто не нарочно,
Все то, что скаредно и гнусно и порочно,
И такъ и сякъ ни въ комъ никакъ не потерплю.
Не въ бровь, а въ самый глазъ я страсти уязвлю.
Обманщиковъ, лжецовъ, ханжей и пустослововъ,
Хулителей, льстецовъ, язвителей, злослововъ,
Кокетокъ, игроковъ, неправедныхъ судей,
И въ прозѣ и въ стихахъ безграмотныхъ вралей,
Безмозглыхъ стихотворцевъ,
Безчестныхъ крючкотворцевъ,
Кащеевъ, гордецовъ,
И пьяницъ и мотовъ,
Господъ немилосердныхъ
И мудрецовъ безвѣрныхъ
На свѣжу воду я всѣхъ выведу тотчасъ.
Иному въ носъ щелчка, другому иглу въ глазъ
Я смѣло покажу.
Ослины уши я иному присажу,
И добродѣтельныхъ заставлю имъ смѣяться,
Плевать на нихъ, мерзить, освистывать, ругаться;
А буду только тѣхъ хвалою прославлять,
Кто будетъ нравами благими удивлять,
Себѣ и обществу окажется полезенъ; —
Будь баринъ, будь слуга, но будетъ мнѣ любезенъ [д].

ГЕНІЙ.

Не сомнѣваюсь я, нелестные друзья!
Не тщетна кажется надежда въ васъ моя.
Исполня вы свой долгъ, мой подвигъ подкрѣпите,
И лучшимъ образомъ сей лѣсъ вы просвѣтите.
Но прежде намъ сего пристойно помянуть,
Кто первый проложилъ въ лѣсу семъ къ свѣту путь
И столь въ немъ расширилъ любезну свѣтозарность:
Намъ должно торжествомъ принесть тѣмъ благодарность.

Явленіе V.

Лѣсъ исчезаетъ. Театръ представляетъ народную площадь, украшенную великолѣпною колоннадою, въ концѣ которой виденъ храмъ просвѣщенія, по сторонамъ коего два обелиска съ сіяющими медаліонами. Первый, обвитый кипарисомъ, показываетъ въ тускломъ свѣтѣ, подобно зашедшему солнцу, вензеловое имя Петра I. Второй, обвитый лавромъ, въ полуденномъ свѣтѣ, представляетъ вензеловое имя Екатерины II. — Хоры пѣвчихъ. Мальчики и дѣвочки въ бѣлыхъ платьяхъ, съ цвѣточными гирляндами, выходятъ съ обѣихъ сторонъ на площадь и становятся отъ обелисковъ вдоль по колоннадѣ. Геній становится на поставленномъ въ храмѣ тронѣ; Талія и Мельпомена — на ступеняхъ онаго, по правую и по лѣвую сторону.

ГЕНІЙ. (Обращаясь къ первому обелиску.)

Начнемъ!
И прежде пѣснь тому мы воспоемъ,
Кто въ свѣтъ
Намъ показалъ здѣсь слѣдъ.

ХОРЪ. (Тихо, безъ музыки.)

Ко скипетру рожденны руки
Онъ въ трудъ несродный простиралъ;
Звучатъ доднесь по свѣту звуки,
Какъ онъ сѣкирой ударялъ.
Неси на небо гласы, вѣтръ:
Безсмертенъ ты, Великій Петръ [10]!
(По окончаніи хора, мальчики и дѣвочки обвиваютъ цвѣточными гирляндами обелискъ Петра Великаго.)

ГЕНІЙ. (Обратясь ко второму обелиску.)

Теперь мы возгласимъ то славное свѣтило,
Что вящшіе лучи на край сей ниспустило.

ХОРЪ. (Громогласно съ музыкою.)

Сіяй, любезная планета,
Пресвѣтлой красотой твоей!
Сіяй, утѣха, радость свѣта,
Для вѣчной славы нашихъ дней!
Сіяй, несмѣтныхъ благъ причина,
Безсмертная Екатерина!

(По окончании хора, мальчики и дѣвочки обвиваютъ цвѣточными гирляндами второй обелиск.)

ТАЛІЯ.

Начну я отправлять мою теперь же должность,
И вамъ комедію представлю: Такъ и должно [11].

Комментарии С.А. Косяковой

«Пролог...» и Комментарии («Примечания») печатаются по: Пролог на открытие в Тамбове театра и народного училища // Сочинения Державина: в 9 т. / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. СПб.: Изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 4.

[1] Одною изъ первыхъ заботъ Державина по пріѣздѣ въ Тамбовъ было распространеніе въ обсществѣ образованія и людскости: при дѣятельномъ участіи въ томъ жены его, въ домѣ ихъ устроены были танцовальные и другіе уроки для дворянскихъ дѣтей, а также театральныя представленія (Томъ III, стр. 725). Открытіе въ Тамбовѣ народнаго училища описано довольно подробно въ Запискахъ Державина.

Прологъ этотъ напечатанъ былъ тогда же отдѣльно въ Тамбовѣ, а потомъ, 1789 г., въ XXX ч. Россійскаго Ѳеатра, подъ заглавіемъ: Прологъ на открытіе въ Тамбовѣ народнаго училища. Представленъ и проч. Отдѣльный оттискъ пролога изъ этого изданія (стр. 245—264) полученъ нами отъ Г.Н. Гениади. Въ изд. 1808 г., см. ч. IV, II. Въ послѣднемъ изданіи замѣчены нами нѣкоторые пропуски и измѣненія. Такъ въ первоначальномъ изданіи, послѣ исчисленія дѣйствующихъ лицъ, подъ словомъ Музыка, о второмъ хорѣ прибавлено: «Изъ оперы Альцеста: Гласъ славы проницаяй вселенну». За тѣмъ сказано тамъ еще слѣдущее:

«Исполненіе — дѣвицы Анны Николаевны Свѣчиной.

Музыканты — служители Николая Ивановича Свѣчина.

Пѣвчіе — Аѳанасья Михайловича Сатина.

Живопись — служителей Андрея Михайловича Нилова и дѣвицы Катерины Юрьевны Сабуровой.

Изобрѣтеніе декорацій, театральнаго украшенія и платья — г. Барзантія, служащаго машинистомъ въ тамбовскомъ намѣстничествѣ».

[2] Аллегорическое отношеніе къ Петру Великому.

[3] Этими словами означается здѣсь тогдашнее мало образованное тамбовское общество.

[4] Подъ солнцемъ разумѣется здѣсь Екатерина II.

[а] ...ко мнѣ нетлѣнно благо пріобрѣсть (1789).

[б] Снабжаю сердце я навыкомъ благонравнымъ (Этотъ стихъ стоялъ передъ стихомъ, начинающимся словами: «Просите у меня»).

[в] Праведнымъ и всѣмъ слугой.

[г] Супругомъ радостнымъ...

[5] Въ первоначальныхъ изданіяхъ послѣ этого слова былъ еще стихъ: Не просвѣщеннымъ.

[6] Трехъ императрицъ: Анны, Елисаветы и Екатерины.

[7] Отъ Бѣлаго моря до Чернаго, отъ Каспійскаго до Балтійскаго. Въ первоначальныхъ изданіяхъ Пролога было тутъ примѣчаніе: «Мореходцами почитается Варяжское море за опаснѣйшее».

[8] Намекъ на однодворца Захарьина, сказавшаго рѣчь при открытіи въ Тамбовѣ народнаго училища (Томъ III, стр. 343 и 725). Въ первоначальныхъ изданіяхъ Пролога объяснено тутъ самимъ Державинымъ: «Однодворецъ въ рѣчи своей назвалъ себя сѣрымъ камнемъ, испущающимъ сильныя искры».

[9] Намѣстникъ.

[д] Хоть баринъ, хоть слуга, тотъ будетъ... Соч. Держ. IV.

[10] Эти стихи взяты изъ пѣсни Державина Петру Великому (см. Томъ I, стр. 32).

[11] Комедія Веревкина, избранная для перваго представленія, какъ сочиненіе бывшаго начальника Державина въ казанской гимназіи и притомъ какъ пьеса, направленная противъ подьячихъ и крючкотворцевъ, какихъ тогда много было въ Тамбовѣ (Томъ III, стр. 725).

С.А. Косякова