A.С. Курилов. «Начало Державиноведения в России»

Державиноведение, как и ломоносоведение, фонвизиноведение, карамзиноведение, пушкиноведение, гоголеведение, лермонтоведение и т.д., область писателеведения — науки о жизни и творчестве писателей. Она возникла вместе с другими науками, имеющими отношение к художественной литературе: теорией литературы (наукой о сущности художественной литературы, ее специфике, назначении, месте среди других видов словесности, литературно-художественном развитии, исторической миссии и назначении литературных движений и т.д.), историей литературы (наукой о литературно-художественных и литературно-общественных движениях, направлениях, школах, их возникновении, расцвете, угасании, смене и т.д.), поэтикой (наукой о произведениях художественной литературы как таковых, их формо-содержательной сущности, видах и разновидностях, их внутреннем строении и т.д.), критикой (наукой «открывать красоты и недостатки в произведениях искусств и литературы»¹).

У всех этих наук один объект — произведения художественной литературы, но разные предметы.

Критику и поэтику литературно-художественные произведения интересуют сами по себе, безотносительно ко времени их создания и публикации. Предмет одной — красоты и недостатки произведений, другой — род и вид произведений, соотношение в них формы и содержания, их композиция и т.д. Теорию литературы произведения интересуют как предмет, определяющий сущность литературы, ее специфику, характер и состояние на каждом этапе ее исторического развития, обогащая или обедняя при этом само понятие о художественной литературе и литературном произведении. Историю литературы произведения интересуют как главная составляющая литературно-художественных и литературно-общественных движений, показатель своеобразия этих движений и хронологических их границ, начиная с возникновения до расцвета и увядания, а также как свидетельство борьбы и смены одних движений другими, где важен фактор времени появления произведений в литературной жизни, будь то печатная, рукописная или устная форма их публикации.

Каждая из этих наук в соответствии со своим предметом учитывает достижения других наук о литературе и литературных произведениях. Однако для каждой из них не так уж существенно, кто написал то или иное произведение, их объект — само произведение, и уж совсем не имеет для них никакого значения то, в каком возрасте, в каких бытовых, жизненных условиях, в каком физическом и моральном, душевном и духовном состоянии создано писателем произведение. Но именно это — главный предмет писателеведения, который определяется особым, его собственным, принадлежащим только ему, объектом познания, каковым выступает жизнь писателя во всех ее проявлениях и перипетиях, его биография — гражданская и творческая, и все с ней связанное — родословная писателя, его семья, воспитание, образование, круг знакомств, друзья и недруги, мировоззрение, источники вдохновения и т.д.

Писателеведение интересует все, что было в жизни писателя с момента его рождения до последнего вздоха, с первой до последней строки, написанный им, от замысла произведений до их окончательной авторской редакции, место писателя среди других писателей-современников и т.д. Оно, естественно, включает в себя и критические суждения о произведениях писателя, и теоретико- и историко-литературные суждения, касающиеся как отдельных его произведений, так и творчества в целом, но только не в качестве предмета изучения, а как сведения, которые необходимо учитывать, чтобы полнее и глубже познать жизнь и творчество писателя.

Начинается писателеведение с пробуждения интереса к страницам личной, гражданской жизни и творческой биографии писателя. Державиноведение не исключение.

Первым свидетельством его зарождения у нас можно считать рецензию В.В. Измайлова на появление в 1804 г. «Анакреонтических песен» поэта, опубликованную в журнале «Патриот».

«Долго Музы, — писал он, — сожалели о молчании их славного Любимца, уступив его на время Гению, хранящему судьбу Империй. Наконец, Г. Державин от забот Государственного чиновника возвратился к тихим трудам Поэта. Приятно видеть, как сей великий гений, несколько времени соображав пользы общественного блага, ныне занимается цветами Поэзии, как, на громкой лире, некогда посвященной величию Бога и славе Фелицы, тихо поет удовольствия любви и сладость покоя; как, наконец, лаврами Горация украшенный, он еще венчает себя розами Анакреона.

Великая скромность всегда неразлучна с истинным талантом, иначе можно было удивиться имени Анакреонтических Песен, данному собранию тех стихотворений, где Поэт во многих местах возносится до высокого тона Оды, и где многие строфы были бы признаны самыми Пиндарами и Горациями. Они и составляют, есть ли не ошибемся, лучшее достоинство сего собрания, прекраснейшее право Автора на славу, и печать его творческого Гения»².

Таким образом были публично зафиксированы две важнейшие вехи в жизни Державина. Одна, связанная с завершением его служебной деятельности, освобождением от «забот государственного чиновника» и отставкой с последней занимаемой им должности — поста министра юстиции, которая последовала 7 октября 1803 г.: он перестал быть «хранителем судьбы Империи» и «соображать пользы общественного блага». Другая — свидетельствующая о возвращении Державина к творческой деятельности, но уже не на «громкой лире», а «к тихим трудам Поэта», воспевающего «удовольствия любви и сладость покоя».

А уже два года спустя появляется первая биография Державина.

Она была составлена Евгением Болховитиновым для «Нового опыта Исторического Словаря Российских Писателей», работу над которым он вел уже в течение нескольких лет. Примечательно, что именно Евгений Болховитинов дает первое у нас понятие о специфике и задачах писателеведения и именно в тот момент, когда встал вопрос о составлении биографии Державина.

10 мая 1805 г. он пишет графу Д.И. Хвостову: «Вам коротко знаком Г.Р. Державин. А у меня нет ни малейших черт его жизни. Буква же Д близко. Напишите, сделайте милость, к нему и попросите его именем всех Литераторов, почитающих его, чтобы вам сообщил записки 1) которого года, месяца и числа он родился и где, а также нечто хотя о родителях его, 2) где воспитывался и чему учился, 3) хотя самое краткое начертание его службы, 4) с которого года начал писать и издавать сочинения свои и которое из них было самое первое. 5) Не сообщит ли каких о себе и Анекдотов, до Литературы касающихся?»³.

Граф исполнил просьбу, и уже в сентябре того же года Державин прислал Евгению Болховитинову свою автобиографию, написанную от третьего лица⁴. Она легла в основу статьи Евгения Болховитинова, предназначенной для «Нового опыта...», которая и была напечатана в мартовском номере журнала «Друг Просвещения» за 1806 г.

Из всех, кто когда-либо писал о Державине, лишь один Я.К. Грот обратил внимание на эту публикацию⁵. Для литературоведов XX в. она осталась неизвестной: упоминания о ней нет даже в библиографическом указателе по русской литературе XVIII в.⁶ А ведь это был самый первый опыт освещения жизни и творчества поэта, с которого фактически и начинается отечественное державиноведение.

Чтобы было ясно, как оно начиналось, приводим эту статью полностью с сохранением особенностей, передающих дух словесности того времени.

«ДЕРЖАВИН, Гавриил Романович, Действительный Тайный Советник, разных Орденов Кавалер и Член Российской Академии, родился 1743 года Июля 3 в Казане. Фамилия его происходит от Багрима Мурзы, выехавшего из золотой Орды в службу к Российскому Великому Князю Василию Иоанновичу Темному, и однородцы с ним Нарбековы, Кеглевы, Акинфиевы и другие, о чем видно в дворянской Бархатной Книге. — Предки его служили разныя дворянския службы, а отец Гавриила Романовича был наконец Подполковником Пензенского пехотнаго полку в Оренбургском Корпусе, и в 1754 году получив отставку с чином Полковника, в Ноябре 1775 году скончался в Казанской своей деревне, оставив по себе двух сынов. Первое образование в науках Гавриил Романович и брат его (Андрей) получили под надзиранием своих родителей, а особливо матери (бывшей из роду Козловых), которая сама выучила их грамоте и всегда заохочивала разными приманками к чтению книг, а паче духовных. — Старший Гавриил на седьмом году от роду по тогдашним законам о дворянских детях представлен был от Родителя своего на смотр к бывшему в Оренбурге Губернатором Ивану Ивановичу Неплюеву и отдан в школу, которую содержал тогда там для дворянских детей некто из иноземцов, Роза имянуемый, сосланный туда на поселение. — В самых детских летах открылась в нем чрезвычайная склонность к рисованию, которому и учился он сам собою с рисунков, какия ему попадались. — По смерти Родителя, мать обезпокоенная от соседов в имении и принужденная защищаться тяжбами, не имела ни способов ни времени пещися о совершеннейшем воспитании своих детей, а успела только отдать их для научения Арифметике и Геометрии некоторым Гарнизонным Учителям в Казане, которые однакож обучали без всякой методы и доказательств. В 1757 году представлены они были в Москве в Герольдию на смотр и отпущены в дом для окончания наук; а с 1758 года, когда уже открылась в Казане под Дирекциею Михаила Ивановича Веревкина Гимназия для благороднаго юношества, зависевшая от Московскаго университета, то они начали учиться в сей Гимназии. Гавриил Романович в училище сем отличался пред прочими остротою и пылкостию воображения, а меньшой его брат (служивший потом Гвардии в Преображенском полку Бомбардиром, и скончавшейся в 1770 году) успевал в чистой математике. — Во время бытности их в Казанском училище, по отдаленным Губерниям мало еще были известны хорошие образцы Руской словесности; однакож у некоторых особ можно уже было сыскать оды Ломоносова, Трагедии Суморокова и некоторые переведеные романы, как то: Телемака, Аргениду, приключения Маркиза Г. и прочие. Читая оныя, Гавриил Романович ощутил в себе чрезвычайную склонность к стихотворению и к романическим Картинам; и предположив себе образцами вышеупомянутая книги, начал сам неусыпно заниматься сочинением сперва неправильных стихов и вымышленных приключений. Написанное им не показывал он даже и товарищам своим; однакож по вступлении его в службу некоторыя мелкия стихотворения его зделались приятелям его известными. В тоже время открылась в нем отменная охота и к музыке; но как склонность сия, равно как и к рисованию по не учению и упражнению в науках сих методически, не усовершенствовалась, то после и совсем погасла. — В 1760 году старанием Гимназии Директора Веревкина записан он был в Инженерную службу; но в 1761 году по его же рекоменданции за успехи и отличность в украшении рисовкою Геометрических фигур, представленных от Гимназии Главному Куратору Ивану Ивановичу Шувалову, и за описание развалин Болгаров при реке Волге находящихся, покровительством сего Мецената переведен Лейб Гвардии в Преображенской полк солдатом, куда и отправился следующаго году в Марте месяце на действительную службу. — Живучи обще с товарищами в казармах, не имел он ни места, ни свободы усовершенствовать навыком всех вышеупомянутых своих способностей; однакож по ночам во время когда другие покоились, безпрестанно занимался он чтением разных книг, а иногда и сочинением мелких стихотворений, руководствуясь в том сам собою по Пиитическим правилам иностранных писателей, а более Г-на Тредьяковскаго, стараяся в прочем подражать Гению Ломоносова. Таким образом с 1769 года проходил он самым действием военную службу во всех нижних чинах по порядку; а в 1772 году Генваря 1 дня произведен Гвардии в Прапорщики; в 1773 году по старшинству в Подпорутчики; и того же года в Декабре месяце по Имянному Указу отправлен, по случаю возмущения в Понизовых Губерниях, в Казань с несколькими Гвардии Офицерами, назначенными в Ассистенты к Александру Ильичу Бибикову. — Сей Генерал узнав его способности, употреблял его в особыя, разныя и важныя секретныя Експедиции, в коих наипаче замечательно то, что он внушением своим и речью от Казанскаго Дворянства к Императрице, способствовал к набранию Уланскаго Корпуса, за что тому благородному обществу прислана была от Ея Величества похвальная грамота; а он произведен Июля 28 числа 1774 года в Порутчики. Во время занятия войсками прочих важных проходов к Оренбургу, зде-лал он одним лицом своим (чрез вымышленные виды и распоряжения) Диверзиею злодеям пролиться тогда от Яицкаго городка или нынешняго Уральска по реке Иргизу на внутренния провинции; а наконец набранными в Малыковке (что ныне город) крестьянами спас все Саратовские луговыя Колонии от расхищения Киргизкайсаков, которых разбив многочисленныя толпы, освободил из плену более тысячи семей иностранных колонистов и Руских людей. За все сии подвиги назначен был он из Бомбардирских Капитан-Порутчиков (в которой чин по старшинству пожалован был в 1777 году Генваря 1 дня) в армию Полковником; но по некоторым препятствиям того же года Февраля 15 дня по особому Имянному Указу произведен Коллежским Советником в Статскую службу, с награждением 300 душ крестьян в Белоруской Губернии; а в Августе месяце того же года определен в 1 Департамент Сената Экзекутором. Когда же в исходе 1779 года открылась Експедиция о Государственных доходах, то переведен в оную Советником. В 1782 году пожалован в Статские Советники. В 1784 Февраля 15 дня по прозьбе его уволен от службы Действительным Статским Советником; но того же года Мая 20 числа пожалован в Олонец Губернатором. В 1785 году из Олонца переведен тем же званием в Тамбов, и в бытность там около трех лет награжден в 1787 году Орденом Св. Владимира 3 степени. В исходе 1789 года выбыл оттуда; а в 1791 году Декабря 12 дня Императрица его принять благоволила к себе Статс-Секретарем. В 1793 году при торжестве мира с Турками и бракосочетании Его Императорскаго Высочества Великаго Князя, ныне благополучно Царствующаго Государя Императора АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВИЧА, Сентября 8 Дня пожалован Тайным Советником и Орденом Св. Владимира 2 степени с определением присудствовать в Сенате. В 1794 году с оставлением в прежнем месте наименован Президентом Коммерц-Коллегии. При вступлении на престол Государя Императора Павла І повелено ему быть правителем Канцелярии Государственнаго Совета; однако же вскоре сие положение отменено. В 1798 году пожалован он с прочими Сенаторами Орденом Св. Анны I класса. В 1799 и 1800 годах по Высочайшим поручениям отправляем был в Белоруссию, и за успешное там исполнение повеленнаго произведен в Действительные Тайные Советники, с награждением Ордера Св. Иоанна Иерусалимскаго большаго Креста. Во Августе того же 1800 года определен паки Президентом Коммерц-Коллегии; а 23 Ноября зделан Государственным Казначеем, и при подаче табели награжден 10000 рублей. — При вступлении же на престол ныне благополучно царствующаго Государя Императора 1801 года Марта с 12 числа оставлен в одной Сенаторской должности с получением жалованья по чину и столовых денег по званию Государственнаго Казначея. — В том же году Сентября 15 при благополучно совершившейся коронации в Москве за известныя Его Величеству труды украшен Орденом Св. Александра Невскаго; а в исходе того же года, отправлен по особо возложенной на него Высочайшей Коммисии в Калугу. В 1802 году Сентября 8 возведен в звание Министра Юстиции. А в 1803 году Октября 7 по прошениеюего уволен от службы с произвождением ему прежняго его по званию Государственнаго Казначея жалованья и столовых денег.

При всех сих столь различных и важных званиях, Гений его, одною почти природою образованный к песнопению⁷, всегда находил минуты для препровождения с Музами, и весьма часто лира его среди самых должностных развлечений отзывалась громкими песнями. Все его сочинения и переводы, писанныя до 1770 года и составлявшия уже несколько книг, во время моровой заразы, при проезде из Москвы в Сантктпетербург на Сосницкой заставе им самим сожжены, дабы только не дожидаться Карантинного очищения оных. А что вскоре после сего писано, то иное сам он из неуважения истреблял, а иное терялось по рукам его приятелей. Но одна его Ироида прозою, под названием Вивлида к Кавну, почерпнутая из Овидиевых сочинений, напечатана Г. Рубаном 1772 года в Санктпетербургском периодическом издании, под названием Старина и Новизна, во 2 части; а в 1773 году издал он две оды на бракосочетание Великого Князя и на день возшествия на престол Императрицы Екатерины II. В 1774 году будучи в Казане и в прочих понизовых местах, среди самых заботливых обстоятельств по службе своей, сочинил он Епистолу к Генералу Михельсону, на защищение Казани; перевел несколько од и писем Прускаго Короля Фрид ерика II из книги его называемой безпечный Философ, и написал несколько од своих собственных и проч. Между сими творениями его наипаче замечательны: речь от лица Казанска-го дворянства к Императрице Екатерине II, и оды, на рождение ея и на смерть А.И. Бибикова. По возращении своем из похода в 1775 и 1776 году перевел он две песни Клопштоковой Мессияды и написал две Застолъныя песни Петру Великому, из коих первыя по сие время ненапечатаны, а могут найтися в Архивах Г-на Домашнева и Князя Вяземскаго. В 1777 году по вышедшему ему награждению и по определению в статскую службу сочинил он: излияние благодарного сердца Императрице Екатерине И, две оды на Рождение ныне Царствующего Государя Императора, оду успокоенное неверие, епистолу Ивану Ивановичу Шувалову на возвращение его из чужих краев и несколько мелких стихотворений. В 1778 году оду на открытие Каменноостровскаго Инвалиднаго дома, Идиллию на маскерад бывший в селе Александровском у Князя Вяземскаго, а так же перевел Клейстову идиллию под названием Ирине. В следующем году сочинил он две оды под названием: ключ и на смерть Князя Мещерскаго, а при том несколько прозаических пиес в Санктпетербургском Вестнике напечатанных. В 1780 году вышли его оды щастливое семейство и на отсутствие Императрицы Екатерины II в Белоруския Губернии; а в 1781 на новый год, на выздоровление Мецената и к первому соседу, в 1782 году появились славныя оды его к Царевне Фелице, благодарность Фелице, видение Мурзы, и несколько других мелких стихотворений. А в 1783 году одна только его ода к Решемыслу, то есть Князю Г. А. П. Т. В 1784 году им сочинена несравненная ода Бог и другая на приобретение Крыма. В следующем году, будучи уже Губернатором в Олонце, написал он оду уповающему на свою силу, и речь на открытие болницы в Петрозаводске. В 1786 году, будучи Губернатором в Тамбове, сочинил топографическое описание тамошней Губернии, пролог на открытие в Тамбове театра, и торжество на день возшествия на Престол Екатерины И. Им также сочинена известная всем речь говоренная 22 Сентября сего года однодворцем Захарьиным при открытии Тамбовскаго главнаго народнаго Училища, которая за изящество свое тогда же переведена была в Санктпетербурге на разные иностранные языки. В 1787 году писаны им оды: На смерть Графини Румянцовой, властителям и Судиям, и величество Божие. В 1788 году оды помощь Божия, осень во время осады Очакова и победителю; а сверх того речь на сочинение дворянской грамматы. В 1789 году оды праведный судия, истинное щастие, а особливо неподражаемое изображение Фелицы и игривая ода на щастье, писанная во время масляницы. В 1790 году вышла одна только его резкая ода на коварство. В 1791 году оды на Шведский мир, на взятие Измаила, любителю художеств, Прогулка в Царском селе и две размыслительныя оды: Памятник Герою и Водопад. Тогда же сочинен им проект речи от

Правительствующего Сената Императрице на Шведский мир, но речь сия по переменившимся обстоятельствам в свет не выдана. В сем же году сочинил он описание празднества в Санктпетербурге даннаго Князем Потемкиным-Таврическим по случаю взятия Измаила, и несколько мелких стихотворений. В 1792 году написаны им оды: на умеренность, на рождение Великой Княжны Ольги Павловны, ко второму соседу и к Каллиопе. В 1793 году оды на Панихиду Лудовика XVI, к Н.АЛьвову, к Храповицкому, песнь брачная чете Порфирородной и несколько других Анакреонтичских стихотворений. В 1794 году оды: Мой истукан, к Меркурию, на взятие Варшавы, на крещение Великого Князя Николая Павловича и несколько других. В 1795 году оды: Вельможа, на кончину Великой Княжны Ольги Павловны, на кончину благотворителя, Афинейскому Витязю и многая другая малыя. В 1796 году на покорение Дербента, на рождение Царицы Гремиславы, надгробная песнь Екатерине II, переводная с Еврейскаго ода на кончину же Ея и на возшествие на престол Государя Императора Павла I, и другая многая. В 1797 году оды: на возвращение Графа В. Зубова из Персии, на правосудие и другая весьма многая Анакреонтическия. В 1798 году: оды на Новый год, порождение Великого Князя Михаила Павловича, на Мальтийский орден и многая малыя. В 1799 году оды: Введение Соломона во храм, на безбожников, Орел, на победы в Италии, на переход Альпийских гор, и два пролога на разрешение от бремени Ея Императорскаго Высочества Великой Княгини, и некоторыя другая мелкия стихотворения. В 1800 году написаны только две оды: Снигирь, на кончину Князя Суворова Италийскаго, и перевод первой Пифической Пиндаровой оды. В 1801 году ода на возшествие на престол АЛЕКСАНДРА I, на Коронацию Его ж, Парафразис из Псалма, и хор на тот же случай, а так же Гимн кротости, Утро, Гимн Богу и многая Анакреонтическия. С начала 1802 года изданы им только две пиесы; Послание к Хлору и Гимн Солнцу. В исходе 1803 две только оды Анакреонтическия: Старик, подражание Анакреону и Фалконетов купидон. В 1804 году оды: Колесница, Фонарь и многая другая малыя, а так же перевод Пиндаровой I Олим-пической песни и некоторых статей из сочинений Фридерика II Короля Прусскаго. Но важнейшее в сем году творение его есть Добрыня, театральное из Руских древностей представление в 5 Действиях с песнями, хорами и балетами. Наконец в 1803 году сочинены им Героическая драмма Пожарский, или освобождение Москвы в 4 Действиях и детская комедия в одном действии под названием: Кутерьма от Кондратьев; а так же несколько разных стихотворений, из коих пос-ледния известныя: Поход Озирида, хор на победы Багратиона; глас Санктпетербургскаго общества; Г. Озерову на приписание Эдипа; и Еродий над гробом праведницы. Всех пиес его сочинения до ныне щи-тается около 300, и многая из оных переведены в разных иностранных Журналах за образец на Немецкой и Французский языки.

Большая часть сих сочинений напечатаны были порознь, и в разных Руских журналах. Первое собрание нескольких переводов и собственных его стихотворений издано было им в Санктпетербурге 1777 года под названием Четалагайских од; потому что оне писаны были им с 1773 года в Саратовской Губернии при горе Четалагае во время исправления разных препоручений в разсуждении тамошних мятежников. Второе собрание лучших стихотворений его составила покойная первая его супруга⁸, имевшая охоту и вкус к Поэзии. Сие собрание ея под именем первой части сочинений Державина, сам Автор в 1795 году, украсив виньетами, посвятил Императрице Екатерине II, ободрявшей его несколько раз к упражнению в Пиитических творениях. Но список сей остался неизданным в кабинете, и уже по кончине Императрицы возвращен Автору. Между тем покойный Иван Иванович Шувалов имевши так же список его нескольких стихотворений, в 1797 году с согласия сочинителева, присовокупив и посвящение его Императрице Екатерине II, отослал оный в Московский Университет для напечатания. Издание сие вышло уже по кончине сего Мецената в 1793 году под названием Сочинения Державина, Часть I. Однакож поелику печатано было с неисправнаго списка и со многими по тогдашним обстоятельствам Цензурными выключками не токмо многих стихов и строф, но и целых пиес, то оно и не может почитаться достоверным. Третие собрание Анакреонтических од издано самим Автором 1804 года в С. Петербурге. Ныне сам он готовит полное и великолепное, с весьма многими виньетами издание всех своих творений в 6 частях, из коих первые три составлять будут Ли рическия его песни, четвертая театральныя пиесы, пятая прозаическия сочинения и переводы, а шестая Епистолы, басни, надписи и другая мелкия стихотворения. Нынешняя вторая супруга его⁹, будучи любительница музыки, старается так же собрать особо те его стихотворения, которыя придворными капельмейстерами Сартием, Бортнянским, Козловским и другими положены на музыку.

Все его стихотворныя сочинения суть большею частию картины современнаго века, а особливо царствования Екатерины II; и потому без сведения о современных обстоятельствах многия места и намеки в его стихотворениях ясно разумеемы быть не могут. Для потомства же потребны будут пространныя к оным примечания.

Кроме вышеупомянутых Литтературных его творений, есть много еще Юридических и Политико-Экономических сочинений, писанных им во время отправления разных должностей, о коих здесь поимянно объяснять было бы не у места; но находятся они при делах в своих местах, а также в списках и у многих частных любопытных людей»¹⁰.

Статья Евгения Болховитинова осветила основные вехи биографии Державина, его служебной и творческой деятельности, обозначила границы державиноведения, его составляющие и параметры самой науки о поэте.

Евгений Болховитинов продолжал работать над статьей о Державине вплоть до самой кончины поэта, дополняя ее фактами творческой его биографии. При незначительной редакторской правке она была опубликована Н.И. Гречем в «Некрологии Державина», где имелась прямая ссылка на первоисточник¹¹. «Новый опыт...» Евгения Болховитинова со статей о Державине вышел отдельным изданием в 1845 г., но уже под другим заглавием — «Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России» (М. Т. 1-2). Статья находилась в 1-м томе на С. 165-177.

Тем не менее, державиноведение начиналось у нас не с «Некрологии Державина» Греча и не с известной статьи П.А. Вяземского «О Державине», опубликованной дважды в 1816 г.¹², а с несправедливо забытой статьи Евгения Болховитинова, настоящая публикация которой возвращает ее науке о гениальном нашем поэте.

Наряду с гражданской («послужной») и творческой биографиями — основными составляющими писателеведения, есть еще одна, довольно существенная и немаловажная — бытовая, предмет которой — внеслужебная жизнь и внехудожественная деятельность писателя, где он предстает и раскрывается как человек, как личность, с характерными для него чертами, привычками, привязанностями, пристрастиями, манерой поведения как в домашних условиях, в семье, в кругу друзей, так и в обществе, на людях, среди знакомых и незнакомых ему лиц. И т.д.

Эту область державиноведения открывают заметки П.И. Шаликова, посетившего поэта на Званке летом 1810 г., и опубликованные в том же году в октябрьской книжке «Аглаи». Они небольшие, но очень эмоциональные, и, к сожалению, остались незамеченными ни Я.К. Гротом, ни последующими немногочисленными биографами Державина, ни составителями библиографий работ о его жизни и творчестве. Приводим их полностью.

«Министр, Поэт, доброй человек, Патриот

«Где живет H.H.? — спросил я Инвалида, который, стоя на часах подле своей будки, попевал веселую песенку. — «Неужели не знаете, ваше Благородие?» — сказал он с усмешкою. — «Право нет; я приезжий». — «Ступайте прямо, и там по левой руке увидите большой дом». — «Благодарствую», — сказал я и отправился. — Пришел, взошел на лестницу; швейцар, не дожидаясь моего вопроса, говорил: «Извольте идти прямо». — Это редкость! думал я; как это возможно! здесь даже не спрашивают за чем? к кому? с каким видом? с каким намерением? Редкость! повторяю, которая, не знаю, где еще может случиться?

Идучи все прямо, я прямо вошел в комнату. Мне отворили дверь также без малейших распросов, и я уже находился в приемной ревностного служителя Фемиды, у Вельможи, Философа, доброго человека, прекраснейшего Поэта! Вот достоинства, на которые не всякий имеет право; и только к подобным людям можно ходить прямо!...

Приемная комната была уже наполнена разными лицами; удовольствие было изображено на каждом! — Простосердечная искренность отличала Министра-Патриота от обыкновенных Министров. Он разговаривал, когда я вошел к нему, и не заметил меня; но как скоро окончал разговор свой, я поклонился ему и передал рекомендательные письма. — «Мы с вами давно знакомы», — сказал он мне ласково и приветливо; прочел письма и расспрашивал меня о многом и все с такою любезностию, с такою приятностию, с какими, я не знаю, кто бы мог говорить. — Я едва мог отвечать ему и хотел бы лучше всегда слушать его: какое-то непостижимое удовольствие разливалось в сердце моем, в душе моей и, казалось, всё говорило мне: «Радуйся! ты теперь подле доброго человека! подле доброго Патриота-Вельможи!» — В самом деле, какое удовольствие может равняться с тем удовольствием, которое доставляет нам время, разделяемое с редким, всегда милым, везде любезным нам человеком! — Вот тот великий щастливец, думал я, о котором сказал некогда наш Мориц-Карамзин¹⁴: «Он по природному чувству своему не может не любить, не делать добра: дружба есть потребность жизни его!»

Никто из посетителей не был обойден приветливостью доброго Вельможи; — блеск и грубость здесь совсем неизвестны; он так же говорит, так же поступает, как пишет, как чувствует, думает.

Его желанья — скромно жить,
Не с завистью, с сердечным миром;
А злату не бывать души его кумиром!

Хороший человек прекрасен во всех эпохах жизни своей! Он одинаков и в блеске щастия и в смиренной хижине, везде, везде — и этот человек, есть человек истинный! Блажен тот Монарх, Который окружает себя подобными Вельможами; щастлив тот народ, который имеет ходатаем своим подобного Гражданина.

Потребно ли здесь больше слов
Для тех, которых восхищает
Честь, правда и язык богов?

«Вы все еще продолжаете делать свои наблюдения?»¹⁵ — спросил Министр-Поэт. — «Боже мой! — отвечал я, — мое самолюбие весьма ограниченно; могу ли во всяком случае полагаться на точность или справедливость неопытных мнений моих? я ничто в огромной массе всего! и почему знать, кто может согласиться со мною в чем-нибудь?...» — Он рассмеялся. — Ах! если б я имел перо Тацита, я бы изобразил теперь добродетель в полном блеске ея, во всем ея величии, — так думал я; если бы я обладал магическою кистию Рафаэля, то вот предмет для несравненной, прекраснейшей Физиономии! — Говорю о моем Герое:

Не потрясая мира громом,
Себя к бессмертным приобщил!

В двенадцатом часу мы расстались с сим редким человеком и все были преисполнены несравненного удовольствия! — Этот день был одним из благополучнейших дней в жизни моей; он мне доставил первое знакомство и первое свидание с человеком, которого всегда почитал душевно!

Здесь я буду часто, думал я, оставляя дом гостеприимного, доброго Вельможи, здесь, везде и всегда стану восхищаться им! — Но что думают и чувствуют, когда оставляют гордость и тщеславие?

N.N.

С Севера на Юг.
1810 Июля 10 дня»¹⁶.
День, что выбрал Шаликов для посещения Званки, пришелся на время «открытых дверей», когда там принимали гостей по случаю дня рождения Державина — 3 июля, и приближавшихся его именин — 13 июля (Собор Архангела Гавриила)¹⁷.

Шаликову повезло. В обычные дни супруга Державина — Дарья Алексеевна, не очень-то жаловала гостей, тем более незванных. Но в период с 3 по 13 июля двери дома были открыты для всех — и званных, и незванных, любого, кто хотел засвидетельствовать свое почтение имениннику. Отсюда удивившие Шаликова доброжелательность, с какой уже на входе в усадьбу встречали посетителей, открытость («... как это возможно! здесь даже не спрашивают за чем? к кому? с каким видом? с каким намерением?»), предупредительность («... швейцар, не дожидаясь моего вопроса, говорил: "Извольте идти прямо"...») и подчеркнуто-безграничное доверие каждому входящему в дом («... отворили дверь также без малейших распросов...»).

Державин, с которым Шаликов до того не встречался, и о ком имел представление только как о «ревностном служителе Фемиды, Вельможе, Философе, прекраснейшем Поэте» при личной встрече буквально потряс и очаровал его как человек своей простотой, добротой, искренностью, радушием, обходительностью, приветливостью, любезностью, ласковым обращением, гостеприимством, да к тому же еще и неподдельным интересом к его, Шаликова, творчеству. И в этом отношении «достопамятные» заметки Шаликова — достаточно известного и наблюдательного современника поэта, — запечатлевшие и сохранившие для потомков черты и образ такого Державина, поистине бесценны.

Примечания

1. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В Ют. Изд. 4-е. Т. 7. Л., 1978. С. 111.

2. Патриот. 1804. Т. III. Км. 2. С. 283.

3. Переписка Евгения с Державиным // Сб. Отделения русского языка и словесности. СПб., 1868. T. V. Вып. 1. С. 121.

4. Подробнее об этом см. статью С.В. Панина в настоящем сборнике. С. 201-204.

5. См.: Грот Я.К. Жизнь Державина. 3-е изд. М., 1997. С. 585.

6. См.: История русской литературы XVIII века: Библиогр. указ./ Сост. В.П. Степанов и Ю.В. Стенник / Под ред. П.Н. Беркова. Л., 1968. С. 249, 252.

7. Сам он в письме к одному любителю словесности, спрашивавшему его где и от кого научился он своему искусству песнопения, в ответ между прочим о себе сказал: Кто вел его на Геликон И управлял его шаги! Не школ Витийственных содом: Природа, нужда и — враги.

8. Катерина Яковлевна из фамилии Бастидоновых: родилась 1760 года Ноября 8; сочеталась браком 1778 Апреля 18, а скончалась в Санктпетербурге 1794 года Июля 15. На фобе ея в Невском Монастыре положена ея супругом следующая надпись: Где добродетель, где краса, Кто мне следы ея приметит? Увы! Здесь дверь на небеса, — Сокрылась в ней, — да Солнце встретит.

9. Дарья Алексеевна из фамилии Дьяковых.

10. Друг Просвещения: Журнал Литтературы, Наук и Художеств. М., 1806. Ч. I. № 3. Март. С. 274-288.

11. См.: Сын Отечества. 1816. № 29. С. 92.

12. Вестник Европы. 1816. № 15. С. 222-232; Сын Отечества. 1816. № 37. С. 163-175.

13.

Не холодное равнодушие,
Не гордыня
Жестокие сердца смиряет.
      Ж. — Ж. Руссо

14. Мориц Карл Филипп (1757-1793) — немецкий писатель, автор популярного в свое время «психологического романа» «Антон Райзер» (1785-1790) и «Путешествия немца по Англии в 1782 году» (1783), которое было переведено на русский язык и издано в Москве в 1804 г. как «Путешествие г. Морица по Англии».

Шаликов называет Н.М. Карамзина «нашим Морицем», а не «нашим Стерном», считая, что «Письма русского путешественника» по своему характеру ближе «Путешествию немца по Англии», и в них нет той «чувствительности», какой отличалось «Сентиментальное путешествие» Л. Стерна. И хотя Карамзина величали «нашим Стерном» уже по выходе «Писем русского путешественника» (см., например: Приятное и полезное препровождение времени, 1794. Ч. II. С. 230), Шаликов как автор «чувствительного» «Путешествия по Малороссии» (1803) и «Другого путешествия по Малороссии» (1804) был с этим несогласен, видел «русского Стерна» в себе, а потому и уподоблял Карамзина другому известному европейскому «путешественнику» — Морицу.

15. Державин, по-видимому, имел в виду «наблюдения» Шаликова-моралиста, что появлялись на страницах «Аглаи» («Эгоизм любви», «О стыде» и др.), и Шаликова-путешественника, чьи путевые очерки («Царицино», «Путешествие в Троицу», «Путешествие по Малороссии» и др.) печатались и в «Аглае», и в «Вестнике Европы» и выходили отдельными изданиями.

16. Аглая. 1810. Ч. XII. Октябрь. С. 22-28.

17. См.: Грот Я.К. Жизнь Державина. С. 646.