|
|
Ю.В. Шеина. «Г.Р. Державин и В.К. Тредиаковский: из истории "Соображения с российскими нравами" идиллического эпода Горация»(«Похвала сельской жизни» Г.Р. Державина и «Строфы похвальные поселянскому житию» В.К. Тредиаковского) Для Классицизма как эпохи «освоения мирового, начиная с Античности, художественного опыта»1 было характерно творческое «состязание»2, соревнование писателей Нового времени с авторами, произведения которых были признаны классическими, образцовыми. Считалось, что наиболее эффективным и плодотворным способом «освоения» этого опыта, «состязания» с писателями-классиками являлось подражание. Подражательность была логически необходима, ведь в учении классицистов о поэзии imitatio ценилось больше, чем inventio. Эстетика Классицизма ориентировалась на идеал вневременного совершенства, которое, по глубокому убеждению классицистов, могло быть достигнуто только через подражание образцовым произведениям. И только творческое подражание, «состязание», удачное imitatio, предполагающее меру inventio, позволяло, согласно этой эстетике, создавать произведения, не уступающие по своим достоинствам образцовым. Среди форм такого подражания-состязания самыми привлекательными были переводы-переложения. При этом переводчик становился как бы соавтором, «соображая» свое переложение с реалиями современной ему жизни, национальным бытом и нравами. Из античных авторов, произведения которых почитались идеальными для такого «подражания», большой популярностью пользовался Гораций. Не остались в стороне от «соревнования» с ним и русские поэты XVIII века — В.К. Тредиаковский, М.В. Ломоносов и др. Успешно «состязался» с Горацием и Г.Р. Державин, достаточно назвать его «Памятник» (1795. Первоначальное название — «К Музе»). Удачным было и его переложение 2-й оды из книги V «Эподов» Горация — «Похвала сельской жизни» (1798). Удача в этом случае была предопределена уже самим выбором произведения римского поэта, описывающего прелести деревенской жизни. Характер этой жизни за прошедшие 18 столетий ничуть не изменился, и она довольно естественно могла быть «соображена, — что и отметит впоследствии в своих «Объяснениях» сам Державин, — с русскими обычаями и нравами»3. Что он и осуществил. Имевшая лишь порядковый номер — Ода II, — у Державина она получила заглавие — «Горация похвала сельской жизни, соображенная с российскими нравами»4, отвечавшее замыслу нашего поэта: перевести эту оду (эпод) на русский язык с учетом реалий собственно русской деревенской жизни. Такого рода «переложения» были для поэтов эпохи Классицизма обычным явлением, а потому при публикации «соображенного с российскими нравами» эпода Горация Державин опускает ссылку на первоисточник, оставляя лишь ту часть первоначального заглавия, которая соответствовала содержанию произведения «Похвала сельской жизни». На своеобразие этого стихотворения первыми обратили внимание младшие современники Державина, считая, что оно является не переводом, а «подражанием Горацию», в котором наш «автор вместо римских обыкновений, забав и кушаний ввел русские»5. Неточность такого определения будет очевидной уже для Я.К. Грота, отметившего, что «первая половина этой пьесы составляет близкий и даже довольно точный перевод из Горация» и только «во второй поэт заменяет римские образы подлинника чертами из русского быта и свободно предается игре своего воображения»6. С легкой руки Я. Грота появление в «Похвале сельской жизни» реалий «русского быта» стали связывать исключительно со «свободной... игрой... воображения» поэта, а затем, уже в наше время, еще и с движением его к реализму. «Творчество Державина, — скажет А.Д. Китина, — в известной степени питалось впечатлениями и наблюдениями живой жизни», наглядным свидетельством чему является его «Похвала сельской жизни», где поэт «рисует быт и нравы своего времени»7. А.Л. Пинчук, разделяя мысль Я. Грота, подчеркивает, что для Г.Р. Державина было характерно свободное обращение с текстом оригинала и даже подчинение его своим творческим планам — «сообразить» жизнь римскую с русской. «Мы, — пишет он, — находим у Державина довольно значительное количество стихотворений, представляющих собой или вольное переложение соответствующих произведений Горация, или же самостоятельную разработку той или иной горацианской идеи, созвучной поэту эпохи, с использованием характерных выражений и образов Горация. Державин часто перерабатывал, изменял, разнообразил отдельные мотивы, образы, мысли Горация, применяя их к сюжету, взятому из современной жизни, к обстановке русской действительности, и подчинял таким образом "чужое" "своему"»8. Поддерживает эту мысль и А.В. Западов, говоря уже не просто о подчинении «чужого» «своему», а вообще об исчезновении латинского текста из сознания читателя, настолько ярки и реалистичны нарисованные поэтом картины русского быта: читая «Похвалу сельской жизни», мы отчетливо представляем себе именно русскую жизнь в деревне, забывая об оригинале. И это при том, отмечает А.В. Западов, что в окончательном варианте стихотворения Державин сократил некоторые детали русского быта: там «называются еще редька, соль, "двоеного бутыль вина" и т.д.; говорится и о том, как происходит насыщение, с каким удовольствием ест эту простую пищу удалившийся от дел и суеты света человек: "И тут-то за ушми трещит!"»9. А.Л. Пинчуку и А.В. Западову вторит Л.Т. Сенчина: «Державин существенно отходит от античного образца, практически изображает "русскую жизнь", "русские нравы". С одной стороны, поэт в русле традиции жанра буколики идеализирует сельскую жизнь, сельский быт, а с другой, идеализируя, наполняет его характерными деталями для русской деревенской жизни, которая была хорошо известна Державину»10. Таким образом, все сходятся на том, что заимствованное у Державина становится неотделимым от оригинального, впечатления реальной жизни превалируют над античными образами, а картины русской жизни выглядят ярко и объемно оттого, что поэт «дал волю своей сочной кисти»11. Это же подчеркивается в работах Д.Д. Благого12, В.А. Грехнева13 и других. Все, писавшие о «Похвале сельской жизни», были уверены, что и «черты русского быта», и картины русской жизни и нравов, изображенные Державиным, принадлежат исключительно ему и своим появлением в тексте переложения обязаны «свободной игре воображения» поэта, его «впечатлениям и наблюдениям живой жизни», воле «сочной» его «кисти». И никто, кроме И.З. Сермана, не обратил внимание на тот факт, что известный опыт «соображения с российскими нравами» этого эпода Горация у наших поэтов уже имелся, учитывался Державиным, и что ряд образов и реалий русской жизни Державин позаимствовал у своего предшественника — В.К. Тредиаковского, опубликовавшего еще в 1752 г. свое переложение эпода14. Действительно, как подметил И.З. Серман, уже у Тредиаковского встречаются зима со снегом, избы, охота на волка, овин, гумно, светлица, русский обед, что затем присутствует и в державинском стихотворении. Указывает он и на принадлежащее собственно Державину: «пирог, груздями начиненный», «перечищенная», «Петров день», «откупщик» вместо Горациевого «ростовщика»15. Однако вопрос о степени заимствованного, а значит и оригинального в державинском переложении, что существенно как для понимания творческой истории «Похвалы сельской жизни», так и собственно истории переводов, переложений и подражаний в отечественной литературе XVIII в., И.З. Серманом даже не ставился. Ответить на него можно, лишь сопоставив текст подлинника и двух его переложений — Тредиаковского и Державина, а заодно и прояснить, кто же стоял у истоков «соображения с российскими нравами» идиллий и эклог античных, а впоследствии и новоевропейских писателей. Тредиаковский подошел к переводу эпода Горация творчески. Он опустил непонятные русскому читателю детали римской жизни, наполнил текст реалиями отечественного деревенского быта и дал название — «Строфы похвальные поселянскому житию», — отвечавшее содержанию созданного им стихотворения, которое он, по его же признанию, «вознес собственным способом... на Горациевом токмо основании... ему подражая своими подобиями...»16. Среди таких «подобий» — колоритное описание охоты, трапезы и блюд, занятий жены, рассказ про раздачу плодов родственникам, другу, благодетелю. Свободное обращение с текстом оригинала, замена латинских реалий жизни типично русскими, изменение концовки стихотворения — все это свидетельствует о том, что наш автор, подражая античному поэту, стремился создать и в результате создает произведение, понятное и близкое русскому читателю. И это не осталось незамеченным комментаторами: «"Строфы похвальные" представляют только подражание Горацию, но подражание очень характерное. Тредиаковский не ограничивается передачей, хотя бы вольной, текста римского поэта, а зачастую совершенно перерабатывает его на русский лад, применительно к современной ему обстановке»17. Что же «перерабатывает... на русский лад» Тредиаковский? Во-первых, сцены охоты:
Охота в русском быту, естественно, ассоциируется с травлей медведей, волков, лисиц и зайцев, что и рисует наш автор. У Горация же охота заключается в ловле «диких кабанов», «глупого журавля», «трусливого зайца» и «прожорливых дроздов». Общим для этих картин остается только образ зайца — «трусливого» у одного поэта и «боязливого» у другого. Во-вторых, описание блюд, составляющих простой, незамысловатый обед сельского жителя:
Оливы, щавель, мальва, «вино нынешнего года» у Горация заменены на щи, хлеб, «в праздник пиво, а квас всегда» у Тредиаковского. Отказывается Тредиаковский и от ряда деталей, предметов римского быта: «ветви негодные очищает» крестьянин не ножом, а серпом; говоря об урожае, пишет: «много яблок, груш и много слив», — тогда как у Горация — «груши и спорящий с пурпуром виноград»; не упоминает Тредиаковский и о характерной черте римской жизни — о форуме и о могущественных гражданах:
Кроме того, Тредиаковский изменил концовку стихотворения, за вершив его не сатирой на ростовщика Альфия, что было у Горация, воспеванием незамысловатой жизни, призывом к простоте, тем самым изменив акцент и весь замысел эпода:
Опубликовав «Строфы похвальные поселянскому житию» во втором томе своих «Сочинений и переводов» (1752), Тредиаковский включает их, но уже без заглавия, и в свое рассуждение «О беспорочности и приятности деревенской жизни», где для сравнения приводит и собственный прозаический перевод эпода Горация. Его «Рассуждение» увидело свет в июльской книжке «Ежемесячных сочинений» за 1757 г.20 «Похвала сельской жизни» Державина впервые напечатана в 1808 г. во второй части его сочинений, хотя была написана, по свидетельству автора, в 1798 г. Какими же источниками он пользовался, встав на стезю «творческого соревнования» с Горацием в переложении его эпода? Исследователи отметили, что «Державин не владел латинским языком настолько, чтобы свободно читать Горация в подлиннике. Он пользовался, главным образом, немецкими переводами, а также дословными переводами на русский язык как с латинского, так и с немецкого языка, которые делали для него друзья»21. Мы не знаем, сделали ли для него друзья дословный перевод второго эпода Горация, но среди источников державинского переложения исследователи не называют ни дословного прозаического перевода, осуществленного Тредиаковским, ни стихотворного его переложения. Тем не менее, важнейшими, несомненно, при работе Державина над переводом эпода Горация, были именно «Строфы похвальные поселянскому житию» Тредиаковского, на которые он непосредственно и ориентируется, что и было подмечено И.З. Серманом. Однако исследователь отметил не все точки соприкосновения, не все следы заимствования у Тредиаковского Державиным. Рассмотрим эти «точки» и «следы» поподробнее. Во-первых, Державинское название эпода — «Похвала сельской жизни», без всякого сомнения навеяно заглавием произведения Тредиаковского — «Строфы похвальные поселянскому житию»: эпод Горация, как мы отмечали выше, не имел самостоятельного названия. Уже одно это говорит о том, что Державин был хорошо знаком со стихотворением Тредиаковского по изданию его «Сочинений и переводов» 1752 г. Стихотворение Державина формально ближе, чем стихотворение Тредиаковского, к античному образцу, к обрисовке главного персонажа. У него, как у Горация, весь эпод — мечта горожанина о недоступных ему радостях сельской жизни. Державин сохранил и сатирическую концовку, и вся первая половина стихотворения, как уже подметил Я.К. Грот, действительно является «довольно точным переводом» эпода Горация. А вот относительно второй его половины можно сказать, что здесь Державин не столько «свободно предается игре своего воображения» — тут Грот неточен, — сколько прямо и последовательно идет за Тредиаковским. Это дает основание считать, что главным источником державинского переложения эпода стало произведение Тредиаковского. Ведь не только название стихотворения, но и многие образы почерпнуты Державиным именно у Тредиаковского, а не созданы им и не взяты у Горация. В этом нетрудно убедиться, сравнив тексты Горация, Тредиаковского и Державина. Г.Р. Державин не просто заимствует, а использует, дополняя или переосмысливая оригинальные образы Тредиаковского, которых нет у Горация. Взять, например, уже встречавшийся выше образ ябеды. У Тредиаковского ябеда означает «клевету, напраслину, наговор». У Державина ябеда — это образ «клеветника, ложного доносчика, сутяги»22.
В сцене охоты у Державина, вслед за Тредиаковским, появляется волк, вместо «диких кабанов» у Горация:
Сокращая текст (по сравнению с текстом Тредиаковского), Державин, тем не менее, сохраняет некоторые типично русские бытовые детали, встречающиеся у Тредиаковского — гумно, силки:
В тексте Горация супруга поддерживает огонь в семейном очаге, загоняет скот, доит коров, готовит обед и достает заготовленное вино: И когда скоромная супруга со своей стороны Что касается занятий жены в переложении Тредиаковского и вслед за ним Державина, то они сильно отличаются от изложенного у Горация. Державин даже подчеркивает, что пишет он о «русской жене», следовавшей во всем нашим обычаям:
Тредиаковского появляется противопоставление иноземного типично русскому, резко отрицательное отношение к французской кухне, отсутствующее, естественно, у Горация, но поддержанное Державиным:
Тредиаковский первым красочно иллюстрирует свое стихотворение отказом от известных французских вин: бургонского, шампанского, понтака; заявляет о предпочтении им русских блюд и напитков. Аналогичным образом поступает и Державин по отношению к тому, «чем окормляют нас французы». Примеров использования Державиным метафор, жизненных реалий и образов из стихотворения Тредиаковского достаточно много. Так Державин, оставив полностью перечень блюд на обеде — щи, хлеб, барашек, пиво, перечисленных Тредиаковским, еще и расширяет его, добавив «копченый окорок под дымом», «коновку с гренками», молочные блюда, «капусты сочныя кочан», «пирог, груздями начиненный». Создавая свое произведение, Державин, как мы могли убедиться, учитывает опыт Тредиаковского и продолжает его линию. Да так успешно, что, по справедливому замечанию А.В. Западова, «заставляет читателя, увлеченного простыми, но так внимательно выписанными картинами русского поместного быта, забывать об оригинале»24. Именно с помощью своего предшественника Державин смог открыть новую страницу в освоении жанра, адаптируя к русским реалиям идиллический эпод Горация, «соображая» его с «российскими нравами» и, в конце концов, создать оригинальное русское стихотворение. В.К. Тредиаковский, перелагая второй эпод Горация, начал «возносить <...> здание, утвержденное на Горациевом <...> основании», впервые «соглашая» переложение со своим временем, привычками, традициями, «нравами». Г.Р. Державин воспользовался этим открытием своего предшественника, значительно обогатив и расширив творческие возможности такого принципа освоения художественного наследия Античности. Примечания1. Курилов А.С. Классицизм в русской литературе: исторические границы и периодизация // Филологические науки. 1996. № 1. С. 13. 2. См.: Гуковский Г.А. К вопросу о русском классицизме: Состязания и переводы // Поэтика. Л., 1928. T. 4.С.134. 3. Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота. 2-е Академ. изд. СПб., 1870. Т. 3. С. 548. 4. Сочинения Державина... СПб., 1869. Т. 2. С. 105. 5. Остолопов Н.Ф. Ключ к сочинениям Державина. СПб., 1822. С. 79. 6. Сочинения Державина... Т. 2. С. 105. 7. Китина А.Д. У истоков русского реализма — Державин. Воронеж, 1950. С. 14-15. 8. Пинчук А.Л. Гораций в творчестве Державина // Уч. зан. Томск, гос. ун-та. Томск, 1955. № 24. С. 74. 9. Западов А.В. Мастерство Державина. М., 1958. С. 162-163. 10. Сенчина Л.T. Идиллические мотивы в творчестве Г.Р. Державина // Творчество Г.Р. Державина: Специфика. Традиции. Тамбов, 1993. С. 81-82. 11. Западов А.В. Мастерство Державина. С. 162. 12. Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. М., 1945. С. 301. 13. Грехнев В.А. Лирика Пушкина: О поэтике жанров. Горький, 1985. С. 106. 14. См.: Сочинения и переводы как стихами так и прозою Василья Тредиаковского. СПб., 1752. Т. 2. С. 183-189. 15. Серман И.З. Г.Р. Державин. Л., 1967. С. 76. 16. Тредиаковский В.К. О беспорочности и приятности деревенской жизни // Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие. СПб., 1757. Июль. С. 88. 17. См.: Тредиаковский В.К. Стихотворения. М.; Л., 1935. С. 462-463. То же отмечают и более поздние комментаторы: «Стихотворение существенно отличается от латинского первоисточника по содержанию. Тредиаковский устраняет приметы сельской жизни, характерные для Древнего Рима, и вводит приметы русской сельской жизни и национального быта...» (Тредиаковский В.К. Избранные произведения. М.; Л., 1963. С. 506). 18. Эподы Горация. Подстрочный перевод со словарем, примечаниями и указанием размера. Одесса, 1885. С. 4-5. Далее цитируется это издание. 19. Тредиаковский В.К. Избранные произведения. М.; Л., 1963. С. 194. Далее цитируется это издание. 20. См.: Ежемесячные сочинения... 1757. Июль. С. 78-84. 21. Пинчук A.Л. Гораций в творчестве Державина. С. 71. 22. Даль В. Толковый словарь живаго великорусскаго языка. М.; СПб., 1882. Т. 4. С. 674; Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1959. Т. 2. С. 131. 23. Державин Г.Р. Сочинения. Л., 1987. С. 153. Далее цитируется это издание. 24. Западов А.В. Мастерство Державина. С. 162.
|
| © «Г.Р. Державин — творчество поэта» 2004—2024 Публикация материалов со сноской на источник. |
На главную | О проекте | Контакты |