§ 4. Проблема биографии писателя в выступлениях критиков «Возрождения» (В.В. Вейдле, Ю.В. Мандельштам, И.Н. Голенищев-Кутузов, Г.А. Раевский)

Обзор основных биографических концепций 1920—1930-х гг. был бы не полон без краткой характеристики взглядов на проблему писательской биографии тех литературных критиков парижской газеты «Возрождение», которые входили в ближайшее окружение Ходасевича.

Вообще говоря, редакция этой газеты уделяла большое внимание биографическим произведениям, в том числе посвященным писателям. В этом смысле «Возрождение» в выгодном свете отличалась от конкурирующей с ней парижской газеты «Последние новости». Наряду с текстами Ходасевича в «Возрождении» печатались отрывки из художественной биографии Б.К. Зайцева «Жизнь Тургенева» (1929—1931); «этюды» к книге А.В. Амфитеатрова «Н.В. Гоголь. Человек, смешащий людей» (1935—1936); статьи о русских писателях к памятным датам, принадлежащие перу П.Е. Ковалевского¹ (автора диссертации о Н.С. Лескове, защищенное в Сорбонне)², Г.А. Мейера³, Д.С Мережковского⁴ и того же А.В. Амфитеатрова⁵.

Однако основную роль в редакционной политике в области биографии писателя играли соратники и друзья Ходасевича — В.В. Вейдле (с 1927 по осень 1931 года)⁶ и Ю.В. Мандельштам (с 1933⁷ по 1939 год)⁸. И.Н. Голенищев-Кутузов и Г.А. Раевский, заменившие на некоторое время ушедшего из газеты Вейдле, также играли в упомянутом смысле довольно значительную роль⁹.

Рассмотрим методологические установки этих критиков по проблеме биографии писателя.

На концепцию Вейдле, очевидно, повлияла упомянутая выше установка Ходасевича на изучение жизни и творчества Пушкина в их взаимной обусловленности («жизнь-и-творчество»), которая была выражена в статье «В спорах о Пушкине» (1928). Это видно хотя бы из следующей программной декларации критика, выраженной в статье «Об искусстве биографа» (1931)¹⁰: «...биография художника, поэта по-настоящему будет написана только тогда, когда биограф сумеет в нее включить не одну лишь действительность его жизни, но и порожденный этой жизнью вымысел, не только реальности существованья, но и реальности воображения. Истинной биографией творческого человека будет та, что и самую его жизнь покажет, как творчество и в творчестве увидит преображенной его жизнь. Для подлинного биографа не может быть "Пушкина в жизни" и другого Пушкина — в стихах; для него есть только один Пушкин, настоящая жизнь которого — именно та, что могла воплотиться в стих, изойти в поэзии» (Вейдле 1931: 494). Следует заметить, что Вейдле универсализировал установку пушкинистского дискурса Ходасевича, сделав ее обязательной для создания биографии любого другого большого писателя.

Впрочем, по Вейдле, данные требования к создателям биографий идеальны. В реальности их выполнить если и возможно, то только силой творчества, понимаемого в религиозном ключе как подобие первотворению. В связи с этим отвергается жесткая детерминированность изучения личности писателя каким-либо методом, в том числе и биографическим¹¹, — и это весьма любопытный нюанс в ближайшем контексте ходасевичевского дискурса.

В целом, Вейдле весьма высоко оценил биографические работы Гершензона, выразив надежду, что именно на них как на генетически родственную литературную модель будет ориентироваться Ходасевич при создании своей биографии Державина. Во всяком случае, таков возможный смысл следующего прогноза критика: «Биография Державина, начатая печатанием в "Современных Записках", обещает стать, даже после книг Гершензона, лучшим образцом биографического искусства, известным на русском языке» (Вейдле 03.04.1930).

Голенищев-Кутузов и Раевский так же, как Вейдле, были приверженцами психолого-биографического, «гершензоновского», подхода к художественным высказываниям писателя¹².

Более оригинален в своих теоретических взглядах на биографию писателя был, на наш взгляд, Ю.В. Мандельштам. Он полагал главной задачей биографа раскрытие глубинной, «онтологической» личности писателя¹³. Выполнению этой задачи может воспрепятствовать как излишний психологизм в интерпретации художественных высказываний писателя¹⁴, так и каузальность, устанавливаемая между его биографией и творчеством¹⁵. Мандельштам дал также конкретное методическое указание биографу, которым тот должен руководствоваться в своей реконструкции «онтологической» личности писателя. Этот метод сводится к выделению из произведений писателя, ставшего героем биографии, «основной» и притом лейтмотивной темы и последующего ее экстраполирования в его собственную реальную жизнь: «Единственный способ разобраться в ней <"сокровенной внутренней жизни писателя">, это — проследить основную тему, проходящую через все книги писателя, ее постепенное развитие или внезапное преображение» (Мандельштам 18.10.1934). Таким способом, по Мандельштаму, можно приблизиться к пониманию, так сказать, метафизического узора писательской судьбы.

Как будет показано ниже, стремление Мандельштама к познанию «онтологической» личности писателя в ближайшем литературном контексте оказывается типологически родственным установке Ходасевича в биографии «Державин» на «духовный реализм» в изображении служебной и поэтической деятельности главного героя.

Таким образом, в целом для критиков «Возрождения», входивших в ближайшее окружение Ходасевича, был характерен все-таки психолого-биографический подход, в широком смысле этого слова, к творчеству писателя и соответствующая стратегия в построении той или иной концепции его личности. Тем ценнее для нас рецепция Вейдле и Мандельштамом методологии Ходасевича в биографии «Державин», подтверждающая, как будет показано ниже, целесообразность интерпретации этого произведения в антибиографическом плане.

Примечания

1. Н.С. Лесков. Столетие со дня рождения // Возрождение (Париж). № 2086. 17 февраля 1931. С. 4; А.В. Кольцов (к 125-летию со дня его рождения) // Возрождение (Париж). № 3438. 1 ноября 1934. С. 4.

2. Диссертация была опубликована в виде монографии: Kovalevsky Pierre. N.S. Leskov. Peintre méconnu de la vie nationale russe. Paris: Les presses universitaires de France, 1925.

3. Баратынский (глава из книги) // Возрождение (Париж). № 3718. 8 августа 1935. С. 3—4; Случевский (к 30-летию со дня смерти) // Возрождение (Париж). № 3739. 29 августа 1935. С. 3—4.

4. Мысли о Пушкине // Возрождение (Париж). № 4064. 6. февраля 1937. С. 6.

5. «Святогрешный» // Возрождение (Париж). № 4064. 6 февраля 1937. С. 7—8. Перепечатана в издании: Амфитеатров А.В. Собрание сочинений в 10-ти томах. Т. 10. Кн. 1. М.: НПК «Интелвак», 2003, 7—15.

6. Многие биографические очерки из «Возрождения» вошли под измененными названиями в книгу Вейдле «Вечерний день: отклики и очерки на западные темы» (1952). См.: Вейдле: 1952.

7. Однако первое выступление Мандельштама в «Возрождении», посвященное девятилетней годовщине смерти Н.С. Гумилева, датируется еще 1930 годом. См.: Мандельштам 31.08.1930.

8. Критик собрал свои биографические статьи в книгу «Искатели» (Шанхай, 1938). Краткий обзор биографических работ Мандельштама в «Возрождении» см.: Ломоносов А.В. 2000: 74.

9. Перу Голенищева-Кутузова принадлежат следующие биографические статьи: Франсуа Вильон (к 500-летию со дня рождения поэта) // Возрождение (Париж). № 2375. 3 декабря 1931. С. 3—4; Жизнь Сервантеса // Возрождение (Париж). № 2387. 15 декабря 1931. С. 5; Два Гончарова // Возрождение (Париж). № 2466. 3 марта 1932. С. 3; Братья Бестужевы // Возрождение (Париж). № 2474. 11 марта 1932. С. 5; Гоголь в Италии // Возрождение (Париж). № 2496. 2 апреля 1932. С. 4. Раевский написал статьи о де Сталь (Мадам де Сталь // Возрождение (Париж). № 2159. 1 мая 1931. С. 3) и Гюго (Виктор Гюго в изгнании // Возрождение (Париж). № 2186. 28 мая 1931. С. 2), а также статью-рецензию на биографию Пушкина, написанную А.В. Тырковой-Вильямс («Жизнь Пушкина» (Тыркова-Вильямс А.: «Жизнь Пушкина». Т. 1 (1799—1824), Париж, 1929 <Рецензия> // Возрождение (Париж). № 1416. 18 апреля 1929. С. 3).

10. Современные записки (Париж). 1931. № 45, 491—495. Фрагменты этой статьи были уже опубликованы в «Возрождении» тремя годами раньше под названием «Из французской литературы. Биографии» (№ 1213. 27.09.1928. С. 5).

11. Имеется в виду следующее рассуждение Вейдле: «Не легко освободить ее <жизнь писателя — В.Ч.> от фактов, анекдотов; от случайности избавить и совсем нельзя. Или, если можно, то лишь силою творчества, тоже индивидуального каждый раз, то использующего самую житейскую подробность, то проникающую вглубь творений, чтобы вырвать тайну их творца. Всякое воссоздание личности есть второе творчество — отражение того второго творчества, которым была создана сама личность. Второму, как и первому, можно только помешать слишком точным, слишком тесным правилом. Понять другого можно только теми же сложными и тайными путями, какими мы творим самих себя» (Вейдле 1931: 495).

12. См. следующие рассуждения критиков в качестве образцов их дискурса. «Солдат Дон-Хуана Австрийского, романтический пленник алжирского бея, сборщик податей и несостоятельный должник, изучивший проезжие дороги и тюрьмы Испании, в сельских харчевнях и в севильском карцере создал бессмертные образы "Дон Кихота", в которых воплотились его радости и страдания, героические порывы и насмешливый скептицизм. В облике "рыцаря печального образа" мы узнаем порой самого автора» (Голенищев-Кутузов 15.12.1931). «В подлинных стихах всегда есть большая "внутренняя" автобиография. Подсознательное перемещение душевных и совестных переживаний производится иногда с такой настойчивостью, что стихи подчас становятся светочувствительной пластинкой, передающей колебания, скрытые для самого автора. Это происходит даже и сознательно: слишком уж пленительно отягощение стиха за счет облегчения души и совести» (Раевский 21.03.1926).

13. Так, критик писал в связи с появлением антииндивидуалистических тенденций в современном европейском романе: «Преодоление индивидуализма возможно лишь в раскрытии иной, более глубокой личности, в стремлении к онтологической сущности в духовном, а не душевном искании» (Мандельштам 29.08.1936). Это утверждение распространяется критиком и на биографические произведения о писателях.

14. В этом Мандельштам упрекал К.В. Мочульского как автора биографии Гоголя («Духовный путь Гоголя». Имка-Пресс, 1934). При этом он находил биографическое прочтение Мочульским произведений Гоголя противоречащим установке на реконструкцию «духовной» личности героя: «...произведения Гоголя <...> рассматриваются почти исключительно как свидетельства, как документы, тогда как, согласно положению самого Мочульского, они являются и результатом духовной работы. Мешает развитию темы Мочульского также известный психологизм. Объясняя мелкие душевные эпизоды гоголевской жизни и не показывая их связи с его духовным ростом или переломом, автор разбивает и замедляет самый путь Гоголя, а подчас и снижает его значение» (Мандельштам 05.07.1934).

15. «...если произведения Бунина могут дать немало сведений о его жизни, то объяснять биографией его творчество, как и творчество любого писателя, можно лишь в очень малой степени» (Мандельштам 18.10.1934), — писал критик по поводу биографии Бунина, написанной К. Зайцевым (Берлин, 1934).