Сидорова М.М. Личность и творчество Г.Р. Державина как предмет изучения и преподавания в Казанском университете в XIX веке

Изучение русской словесности в Казанском университете начинается с момента его возникновения, в 1804 году, когда университетским уставом на отделении словесных наук было объявлено существование "кафедры красноречия, стихотворства и языка российского". До этого словесность преподавалась в Казани в гимназии.

Однако сам факт существования высшего учебного заведения не изменил принципиальным образом гимназических методов преподавания литературы. Практически до 50-х годов XIX века подготовка филологов в стенах Казанского университета осуществлялась путем изучения поэтики и риторики, преподававшихся самым схоластическим образом. Одной из причин такого положения вещей было общее состояние литературоведческой науки, которая только в 40-е годы XIX века складывается в самостоятельную научную дисциплину, определив предмет и методы исследования. До этого времени университетские лекции по литературе обыкновенно состояли в чтении отрывков из "образцовых" писателей, — причем под произведениями "литературы", "словесности" понимались собственно произведения поэзии, а также красноречия и истории. Отрывки из произведений русских писателей совершенно терялись среди подобных же отрывков из писателей "классических", т. е. греческих и латинских. Отдельно русская литература в то время не изучалась.

Тем не менее, к поэтическому наследию Г. Р. Державина, как писателя, признанного "образцовым", обращались достаточно часто. Правда, изучению подлежали лишь отдельные произведения поэта, и рассматривались они не в исторической перспективе, а исключительно с точки зрения незыблемых эстетических канонов. Такой подход к изучению литературы в немалой степени определялся научными и педагогическими принципами профессорско-преподавательского состава. Например, первый профессор российской словесности в Казанском университете Г. Н. Городчанинов видел свою задачу в следующем: "Толкуя писателей, учитель делает применение правил и научает молодых людей употреблять оные в сочинении" [Булич 1887, 1: 132]. В соответствии с этой установкой на протяжении 20-ти лет службы в Казанском университете Городчанинов включал в программу своего преподавания "Эстетический разбор славнейших российских стихотворцев — по правилам Баттё и частию Мейнерса" и наставления в языке славянском, где он руководствовался книгой А. С. Шишкова "О старом и новом слоге", настоятельно рекомендуя ее студентам: "Превосходная, классическая книга: Особливо рекомендую гг. студентам трудиться в переложении псалмов, как то делали знаменитые наши стихотворцы Ломоносов, Сумароков, Державин, Дмитриев, Николаев и пр." [Булич 1887, 1: 140].

Важно заметить, что процесс изучения и преподавания отечественной словесности в российских университетах всегда был тесно связан с образовательной политикой российского государства. В этой связи особенно ощутимым для Казанского университета в XIX веке было время попечительства Магницкого. Попечительские инструкции, направленные на пресловутое "обновление" Казанского университета, вносили коррективы не только в порядок преподавания наук на словесном отделении. Они определяли предмет изучения словесности и регламентировали методы преподавания. Решением Магницкого Державин входил в небольшое число достойных для изучения российских писателей. "Профессор российской словесности, — было сказано в инструкции, в частности, — разберет образцовые творения Ломоносова, Державина, Богдановича, Хемницера и укажет превосходство их над прочими в подражании древнему вкусу" [Загоскин 1908, 3: 450-451].

Указания Магницкого были надолго и основательно усвоены преподавателями Казанского университета. До 40-х годов XIX века никаких внутренних изменений не было ни в выборе предмета, ни в методиках преподавания. В сочинении М.В. Скворцова, представленном в совет университета для получения адъюнктского звания в 1820 году, в строгом соответствии с попечительским курсом полностью отвергались "новейшие сочинители, которые, отличаясь чистотою и сладкозвучием языка, не могут сравниться с образцовыми писателями Ломоносовым, Державиным, Богдановичем, Хемницером ни в выборе предметов, ни в изяществе вкуса" [Загоскин 1908, 3: 407]. Профессор Суровцев, преподававший русскую словесность в 1822-1840-х гг., использовал творения Державина, с целью внушить казанскому студенчеству понятия "о богатстве, силе и разительности слова".

Таким образом, в первой половине XIX века творчество Державина было предметом постоянного изучения в Казанском университете. Однако его творения изучались лишь с точки зрения поэтики и чаще всего служили материалом для усвоения теоретических положений европейских руководств и трактатов, на которые и опирались Казанские профессора. От профессора словесности долгое время требовалось не исторического знания своего предмета, не критического к нему отношения, не собственных исследований в области литературы, а душевной и занимательной передачи материала в том виде, в каком он существовал в трудах других ученых и писателей.

Только в 1847 году в "Речи, произнесенной при открытии в г. Казани памятника Г.Р. Державину", профессор К. К. Фойгт сделал попытку обозначить значение Державина в русской литературе.

Принципиально иной характер носит изучение творчества Державина в Казанском университете в 50-е годы XIX века. В это время все большее значение для истории литературы как науки приобретает культурно-историческая школа русского литературоведения, которая мощно заявила о себе в деятельности как академических ученых (А.Н. Пыпин), так и представителей вузовской науки (А.Н. Тихонравов). В Казанском университете новый этап в изучении и преподавании русской литературы связан с именем Н.Н. Булича, примыкавшего по своим научным убеждениям к культурно-исторической школе.

Его диссертация о Сумарокове, защищенная в 1854 г. в Петербургском университете, создала ему репутацию одного из первых и серьезных специалистов по русской литературе XVIII века. Курс истории отечественной словесности XVIII столетия будет на протяжении тридцати лет читаться им в Казанском университете. Анализ литературной деятельности Державина, характеристика его личности найдет выражение в нескольких монографических исследованиях Булича ("Значение Пушкина в истории русской литературы" (Казань, 1855), "Очерки по истории русской литературы и просвещения с начала XIX века" (СПб, 1902 — 1905). Однако специально написанная речь о Г.Р. Державине — предмете особого научно-литературного и краеведческого интереса Булича — не сохранится. Мы можем только предполагать, что она содержала любопытнейший материал "местного" характера. Свидетельство тому — одно из писем В.П. Гаевскому, находящееся в фондах Российской Национальной библиотеки. Оно датировано только числом, но относится, по всей вероятности, к середине 50-х годов. "Так как я занимаюсь теперь много и сильно Державиным и дал себе слово воспользоваться всеми здешними средствами для него, а за остальными приезжать к вам, то вновь просьба будет касаться него" [РНБ 1854, 171: 44]. Булич настаивает на подтверждении информации о находящихся в руках издателя Глазунова неизданных записках Державина, связанных с Пугачевским бунтом, и настойчиво просит Гаевского похлопотать о других державинских материалах. "О записках по Пугачевскому бунту давно идут слухи, но где они? Есть предание, что Д[ержавин — М.С.]. описал и развалины Болгар. При случае — не узнается что-нибудь об этом. Может быть нападете на какой-нибудь след и этим поможете моим разысканиям летом. Не попадется ли Вам еще чего-нибудь Державинского? Не услышите ли что-нибудь о каком-нибудь письме его?" [РНБ 1854, 171: 44]. Каким был ответ Гаевского казанскому профессору, мы не знаем. Переписка Булича, как и весь его богатейший рукописный архив, утрачена. Заметим только, что в следующем письме Булич благодарил своего столичного корреспондента за оказанную услугу.

Таким образом, преподавательская и научная деятельность Н.Н. Булича знаменовала собой новый подход к изучению личности и творчества Г.Р. Державина в Казанском университете. Ученый не только определил место и значение писателя в истории русской литературы, показал его в условиях жизни Александровской эпохи, но и занимался поисками разнообразных и редких сведений, связывающих Державина с Казанским краем.

Литература

Булич Н.Н. Из первых лет Казанского университета (1805 — 1819): В 2 ч. — Казань, 1887. — Ч.1.

Загоскин Н.П. История Императорского Казанского университета за первые сто лет его существования. (1804-1904): В 4 т. — Казань, 1908. — Т.3.

Письма Булича Н.Н. Гаевскому В.П. (5;1854). — РНБ Отд. рукоп. фондов. Ф.171. Архив В. П. Гаевского. Ед.хр. 44.