Н.Н. Сретенский. «Религиозно-философский элемент в поэзии Державина»¹

<...>

<...> Высокая оценка Державиным библейской и святоотеческой поэзии отразилась и на личном творчестве одописца, определила темы многих из его стихотворений. В самом деле, неоднократно возвращаясь в лирических произведениях к указанию мотивов своей Музы, Державин, наряду с «воспеванием Фелицы», неукоснительно отмечает и религиозную струю своей лирики <... >

<...>

Переводы и переложения псалмов Давида у Державина многочисленны. Так, в ближайшем соответствии библейскому тексту переданы псалмы: 1, 18, 36, 55, 71, 74, 81, 83, 90, 100, 102, 132, 146, 147, 150 и др. Драгоценной чертой большинства из этих переложений является прозрачная ясность державинского языка. На редкость прост здесь словарь поэта и строй его фразы. Вместе с тем неподдельной искренностью и величием дышат эти гимны-псалмы. Таковы особенно: «Величество Божие» (пс. 103), «Властителям и судиям» (пс. 81), «Покаяние» (пс. 150).

<...>

Личные заявления Державина и показания современников свидетельствуют, что <...> оды-псалмы создавались поэтом в процессе применения тем Псалтири к тем или иным его переживаниям и житейским впечатлениям. <...> За некоторой наивностью, подчас курьезностью житейских поводов к написанию Державиным религиозных од скрывается то существенно важное обстоятельство, что религиозные оды поэта не были сухим и отвлеченным упражнением в риторике, а тесно срастались с живым мироощущением одописца, близко знакомого со Священным Писанием.

Широкая начитанность в священных книгах влекла Державина и к следующей ступени более оригинальных стихов на религиозные темы: таковы большое по размерам лиро-эпическое произведение «Целение Саула» и ода «Христос». «Целение Саула» представляет из себя попытку драматизировать и углубить, на основе сжатого библейского рассказа, историю чудесного пения Давида перед мятущимся Саулом. При наличности отдельных удачных строф это стихотворение до крайности растянуто и не оставляет сильного впечатления. Напротив, сжатостью, стремительностью и заражающим пафосом речи отмечена ода «Христос». Обилием характеризующих определений, сравнений и противопоставлений эта ода весьма напоминает шедевр державинского творчества — оду «Бог», но, в отличие от общефилософских рассуждений последней, большая часть оды «Христос» заключает в себе сжатое изложение или упоминание наиболее ярких евангельских эпизодов. Только к концу оды поэт доходит до дидактической мысли о значении Искупления и о существе второго Лица Пресвятой Троицы <...>

<...>

Говоря об оде «Христос», нельзя обойти молчанием колоссальной осведомленности поэта в словах ветхого и нового заветов, имеющих отношение к образу и жизни Спасителя. <... >

<...>

Религиозные думы Державина имеют исходным пунктом созерцание противоречивых сторон человеческой жизни и мысли. Весьма ярко обнаруживает это ода «Успокоенное неверие», один из ранних стихотворных опытов Державина (1771 г.). <...>

<...>

«Бессмертие» души было для Державина той осью религиозного сознания, на которой зиждется вся метафизика веры. Дополняя сжато выраженные мысли оды «Бог» в менее известной, но превосходной по стилю и богатой содержанием оде «Бессмертие души» (1796 г.), Державин до конца доводит психологическое или «антропологическое» обоснование убеждению в бессмертии души <...>

<...>

<...> Склад личности Державина, весь бытовой уклад его «вельможного» существования, наконец, струя идейного влияния античности — и, прежде всего, горацианство <...> — все это направляло жизнь поэта в русло скромных повседневных дел христианской любви и милосердия с отдыхом среди семьи, природы и Муз. <... >

<...>

Бессмертная слава <...> поэта создана прежде всего Музами. И только отдельные листья в венец поэтической славы Державина вплетены философией, философией религиозной. Источник этой философии — живой религиозный опыт поэта, вынесенный из общения со словом священной поэзии. Когда в связи с биографией Державина просматриваем его оды-псалмы, припоминается величавая фигура патриарха нашей словесности — Владимира Мономаха, который в «печалях своих» искал утешения в Псалтири и оттуда же заимствовал свои мысли о красоте, величии Божьего мира и человеческой души. Но в дополнение к простой вере Мономаха в Державине жила философская потребность XVIII века «обосновывать» и доказывать религиозные догмы. Поэтическое воодушевление и талант Державина помогли ему выйти победителем из нелегкой задачи совмещения искреннего чувства с рассудочным дидактизмом: в этом редкая ценность од «Бог» и «Бессмертие души». <...>

Литература

1. Воронова Л.Я. Г.Р. Державин в казанском литературоведении и критике конца XIX — начала XX вв. / Л.Я. Воронова // Г.Р. Державин и диалектика культур: материалы Междунар. науч. конф. (Лаишево, 13—15 июля 2010 г.). — Казань, 2010. — С. 101—104.

Примечания

1. Сретенский Н.Н. Религиозно-философский элемент в поэзии Державина / Н.Н. Сретенский // Вестник образования и воспитания. — 1916. — № 5/6. — С. 356—367.